Несуразный человек по земле себя несёт,
разное несёт в своей несерьёзной голове,
а в котомке — чёрствый хлеб да засахаренный мёд.
и несётся мимо время — раз столетие и всё:
и ни дома, ни жены, ни детей полна мошна,
и ни вспомнит не всерьёз несерьёзный человек
о примере несуразном в повести Карамзина.
А серьёзно если — очень короте́нек целый век.
Миг — и детства нет как нет — странный юноша стоит;
побежал, а тут и, ах — фотокарточка с женой;
оглянулся — ох, ты, внук распевает, кришнаит;
только смежил веки — уж под землёй да под Луной…
Несуразна как-то жизнь, на три счёта — выйди вон,
только-только задышал полной грудью — вот те крест
и несётся над рассветом то ли песня, то ли звон,
то ли ангел несусветный озирается окрест...
**
А ещё летит, несёт мелкой сапой микросмерть.
Мелкомягкие шары пробираются за бронь,
забирают кислород, собираются посметь
разобщить конгломерат, уничтожить в общем, бро.
Как же хрупко естество – надо есть и надо пить,
а сильней всего – дышать. Кислород, братишка, — жизнь,
без него без лишних слов в ящик сделаешь кульбит.
Незнакомый ворог туп, на пощаду — положить.
Мелкий варвар бьёт числом, математика – король
и ему плевать на всё, он — законов господин
и ни взятки, ни друзья… кажет кукиш выхухоль.
Он спокоен, знает, что не останется один.
Это всё-таки война, через семьдесят пять лет
человечество опять сдуру вляпалось в бои,
снова мир летит в абзац. Ну, и что, что взрывов нет?
Есть они, но изнутри вся вселенная сбоит.
Пытка воздухом одна из бес-чело-вечнейших,
свой отдельный Бухенвальд — тело медленно в расход.
Страх бесчинствует, врачи на передовой, но вши
выползают из щелей – варят на лохах доход:
– Вот вам маски по писят, оптом — будет дешеве́й.
Налетай, простолюдин, — и зовут, права поправ, —
Как бесплатно? Надо нам оправдать работу швей
И — навар, само собой. А не хочешь — вот те штраф.
Злая мачеха война для таких — родная мать,
по-пиратски грабь да бей с залихватским «Йохо-хо!»
Нет, ну, можно и терпеть, и вторую подставлять,
но когда-то их без слов просто брали и — в расход…
Всё кончается всегда и напасть сама пройдёт,
досчитаемся цыплят, доюстируем гробы,
по заслугам всыплем по (математике зачёт!)…
Светлый ангел с-под небес улыбнётся… может быть.
Весенним утром кухонные двери
Раскрыты настежь, и тяжелый чад
Плывет из них. А в кухне толкотня:
Разгоряченный повар отирает
Дырявым фартуком свое лицо,
Заглядывает в чашки и кастрюли,
Приподымая медные покрышки,
Зевает и подбрасывает уголь
В горячую и без того плиту.
А поваренок в колпаке бумажном,
Еще неловкий в трудном ремесле,
По лестнице карабкается к полкам,
Толчет в ступе корицу и мускат,
Неопытными путает руками
Коренья в банках, кашляет от чада,
Вползающего в ноздри и глаза
Слезящего...
А день весенний ясен,
Свист ласточек сливается с ворчаньем
Кастрюль и чашек на плите; мурлычет,
Облизываясь, кошка, осторожно
Под стульями подкрадываясь к месту,
Где незамеченным лежит кусок
Говядины, покрытый легким жиром.
О царство кухни! Кто не восхвалял
Твой синий чад над жарящимся мясом,
Твой легкий пар над супом золотым?
Петух, которого, быть может, завтра
Зарежет повар, распевает хрипло
Веселый гимн прекрасному искусству,
Труднейшему и благодатному...
Я в этот день по улице иду,
На крыши глядя и стихи читая,-
В глазах рябит от солнца, и кружится
Беспутная, хмельная голова.
И, синий чад вдыхая, вспоминаю
О том бродяге, что, как я, быть может,
По улицам Антверпена бродил...
Умевший все и ничего не знавший,
Без шпаги - рыцарь, пахарь - без сохи,
Быть может, он, как я, вдыхал умильно
Веселый чад, плывущий из корчмы;
Быть может, и его, как и меня,
Дразнил копченый окорок,- и жадно
Густую он проглатывал слюну.
А день весенний сладок был и ясен,
И ветер материнскою ладонью
Растрепанные кудри развевал.
И, прислонясь к дверному косяку,
Веселый странник, он, как я, быть может,
Невнятно напевая, сочинял
Слова еще не выдуманной песни...
Что из того? Пускай моим уделом
Бродяжничество будет и беспутство,
Пускай голодным я стою у кухонь,
Вдыхая запах пиршества чужого,
Пускай истреплется моя одежда,
И сапоги о камни разобьются,
И песни разучусь я сочинять...
Что из того? Мне хочется иного...
Пусть, как и тот бродяга, я пройду
По всей стране, и пусть у двери каждой
Я жаворонком засвищу - и тотчас
В ответ услышу песню петуха!
Певец без лютни, воин без оружья,
Я встречу дни, как чаши, до краев
Наполненные молоком и медом.
Когда ж усталость овладеет мною
И я засну крепчайшим смертным сном,
Пусть на могильном камне нарисуют
Мой герб: тяжелый, ясеневый посох -
Над птицей и широкополой шляпой.
И пусть напишут: "Здесь лежит спокойно
Веселый странник, плакать не умевший."
Прохожий! Если дороги тебе
Природа, ветер, песни и свобода,-
Скажи ему: "Спокойно спи, товарищ,
Довольно пел ты, выспаться пора!"
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
