Несуразный человек по земле себя несёт,
разное несёт в своей несерьёзной голове,
а в котомке — чёрствый хлеб да засахаренный мёд.
и несётся мимо время — раз столетие и всё:
и ни дома, ни жены, ни детей полна мошна,
и ни вспомнит не всерьёз несерьёзный человек
о примере несуразном в повести Карамзина.
А серьёзно если — очень короте́нек целый век.
Миг — и детства нет как нет — странный юноша стоит;
побежал, а тут и, ах — фотокарточка с женой;
оглянулся — ох, ты, внук распевает, кришнаит;
только смежил веки — уж под землёй да под Луной…
Несуразна как-то жизнь, на три счёта — выйди вон,
только-только задышал полной грудью — вот те крест
и несётся над рассветом то ли песня, то ли звон,
то ли ангел несусветный озирается окрест...
**
А ещё летит, несёт мелкой сапой микросмерть.
Мелкомягкие шары пробираются за бронь,
забирают кислород, собираются посметь
разобщить конгломерат, уничтожить в общем, бро.
Как же хрупко естество – надо есть и надо пить,
а сильней всего – дышать. Кислород, братишка, — жизнь,
без него без лишних слов в ящик сделаешь кульбит.
Незнакомый ворог туп, на пощаду — положить.
Мелкий варвар бьёт числом, математика – король
и ему плевать на всё, он — законов господин
и ни взятки, ни друзья… кажет кукиш выхухоль.
Он спокоен, знает, что не останется один.
Это всё-таки война, через семьдесят пять лет
человечество опять сдуру вляпалось в бои,
снова мир летит в абзац. Ну, и что, что взрывов нет?
Есть они, но изнутри вся вселенная сбоит.
Пытка воздухом одна из бес-чело-вечнейших,
свой отдельный Бухенвальд — тело медленно в расход.
Страх бесчинствует, врачи на передовой, но вши
выползают из щелей – варят на лохах доход:
– Вот вам маски по писят, оптом — будет дешеве́й.
Налетай, простолюдин, — и зовут, права поправ, —
Как бесплатно? Надо нам оправдать работу швей
И — навар, само собой. А не хочешь — вот те штраф.
Злая мачеха война для таких — родная мать,
по-пиратски грабь да бей с залихватским «Йохо-хо!»
Нет, ну, можно и терпеть, и вторую подставлять,
но когда-то их без слов просто брали и — в расход…
Всё кончается всегда и напасть сама пройдёт,
досчитаемся цыплят, доюстируем гробы,
по заслугам всыплем по (математике зачёт!)…
Светлый ангел с-под небес улыбнётся… может быть.
Свежак надрывается. Прет на рожон
Азовского моря корыто.
Арбуз на арбузе - и трюм нагружен,
Арбузами пристань покрыта.
Не пить первача в дорассветную стыдь,
На скучном зевать карауле,
Три дня и три ночи придется проплыть -
И мы паруса развернули...
В густой бородач ударяет бурун,
Чтоб брызгами вдрызг разлететься;
Я выберу звонкий, как бубен, кавун -
И ножиком вырежу сердце...
Пустынное солнце садится в рассол,
И выпихнут месяц волнами...
Свежак задувает!
Наотмашь!
Пошел!
Дубок, шевели парусами!
Густыми барашками море полно,
И трутся арбузы, и в трюме темно...
В два пальца, по-боцмански, ветер свистит,
И тучи сколочены плотно.
И ерзает руль, и обшивка трещит,
И забраны в рифы полотна.
Сквозь волны - навылет!
Сквозь дождь - наугад!
В свистящем гонимые мыле,
Мы рыщем на ощупь...
Навзрыд и не в лад
Храпят полотняные крылья.
Мы втянуты в дикую карусель.
И море топочет как рынок,
На мель нас кидает,
Нас гонит на мель
Последняя наша путина!
Козлами кудлатыми море полно,
И трутся арбузы, и в трюме темно...
Я песни последней еще не сложил,
А смертную чую прохладу...
Я в карты играл, я бродягою жил,
И море приносит награду,-
Мне жизни веселой теперь не сберечь -
И руль оторвало, и в кузове течь!..
Пустынное солнце над морем встает,
Чтоб воздуху таять и греться;
Не видно дубка, и по волнам плывет
Кавун с нарисованным сердцем...
В густой бородач ударяет бурун,
Скумбрийная стая играет,
Низовый на зыби качает кавун -
И к берегу он подплывает...
Конец путешествию здесь он найдет,
Окончены ветер и качка,-
Кавун с нарисованным сердцем берет
Любимая мною казачка...
И некому здесь надоумить ее,
Что в руки взяла она сердце мое!..
1924
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
