В Боголюбове, на окраине,
Любые революции сами собой таяли
В бреду владимирских вишен.
Вот, кажется, была-была – да и куда-то вся вышла.
Провинция… что делать? Затишье…
Удушье?
Скажете ещё… просто скушно
Безумно. Бездумно. Как оскомина
От ядреной антоновки:
Гуляки, зеваки, водочка, драки,
Голуби, кошки, люди, собаки.
Провинциалочки дремучие –
Крыша набекрень –
И хочется, и колется, а мамке – наплевать.
Самой же думать лень.
Влюбляются во что ни попадя,
Ломаются, как майская сирень.
Матереют, стервенеют, ядом наливаются,
Маются,
Толстеют и превращаются
В степных баб каменных
Рожая на свет таких же вот…
неприкаянных.
Вот здесь я жил давным-давно - смотрел кино, пинал говно и пьяный выходил в окно. В окошко пьяный выходил, буровил, матом говорил и нравился себе и жил. Жил-был и нравился себе с окурком "БАМа" на губе.
И очень мне не по себе, с тех пор как превратился в дым, а также скрипом стал дверным, чекушкой, спрятанной за томом Пастернака - нет, не то.
Сиротством, жалостью, тоской, не музыкой, но музыкой, звездой полночного окна, отпавшей литерою "а", запавшей клавишею "б":
Оркестр играет н тру е - хоронят Петю, он де ил. Витюр хмуро р скурил окурок, ст рый ловел с, стоит и пл чет дядя Ст с. И те, кого я сочинил, плюс эти, кто вз пр вду жил, и этот двор, и этот дом летят н фоне голу ом, летят неведомо куд - кр сивые к к никогда.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
