У ёлочки вождь краснорожих водит хоровод вокруг:
– О, бандерлоги, подойдите поближе, встаньте в круг,
заведём мантру, заведёт она — потомок Сусанина — в лес.
Зажгись, зажгись, дерево, — и огонь до небес,
взорвётся вверху шутихами, искрами, фейерверком маня,
и над куполом, замком, кремлём взойдёт зна-
............................................мя
нового дня, года,
...............-летия, лишь бы вышел толк,
а он взял да и вышел из тела, остался один волк
волку брат и товарищ или страшный зверь,
может быть, тому, кто ложью ложится под тихую Тверь.
Спутались карты, гороскопы, народы, память:
всё что говорят, дели даже не на́ трое — на́ пять!
То ли Восток правит, то ли Запад, то ли Белая Русь,
то ли Свинью провожаем, то ли Орла, судить не берусь.
Тащит, везёт, проталкивает узкоглазый Восток
свои двенадцать звериков, мол, пошли на новый виток:
хватай дёшево, дари дорого, крути деньги-товар,
мели, Емеля, моли богова мельница свои жернова,
перемалывай остолопов, дурней, жуй вместе с костьми.
Не досчитался век миллионов — считай до семи,
восьми, девяти и иди, точи косы
.........................и л я с ы,
надевай чёрное,
............иди по земле,
.....................коси,
.............................о б н у л я й с я.
И вот на стыке лет новая ночь, не видать ни зги,
готовится пряха тотемная трудолюбивый Мизгирь
ткать то, что может, умеет, назначено — полотно бытия,
каждому место своё в узорочье. Кабы и я
вытканной сетью мыслей-поступков-слов, грибницей снов
охвачу как можно большее количество пустых голов
и засяду идеей простой типа:
........– Ну, ты понял, бро?
.................Не будь тварью, бро, просто твори добро!
Отбрасывай жадности мешки, будь же ты человечнее,
не раз концы света сожжением были отмечены,
будь ответственным мужчиной или если ты женщина
не ломай дров, вообще, отдай мужику топор, сжечь на-
до бы весь сор, не таскать вон из цивилизации,
а то вон помои по колено да одни эрзацы.
И буду долбить и долбить дятлом купола черепов,
точить и точить жвалами капель гранит их основ.
Возьмёшь карту простую, бумажную, а не эту из приложения,
разложишь на плоском камне или пригорке, сядешь без движения,
по компасу (или просто зная) определишь стороны света,
без суеты повернёшь бумагу, чтобы совпало и то, и это,
выберешь озеро там или гору, или лес, полный азарта,
запомнишь ориентиры, неторопливо сложишь удобнее карту
и пойдёшь, куда хотел, туда, где не ступала нога
и ящерка юркнет волнением трав прочь от сапога.
И никто не отберёт нож, ружьё, не заломит руку назад,
потому что ты охотник, воин, муж, казак.
Потому что нет заборов на много-много косаженных вёрст
и ты спокоен и свободен, ёпрст.
А карта вся (планета ведь сама себе ничья, экватором подпоясана),
как лоскутное одеяло, странами порезана-шита безнаказанно:
граница на границе, засов на засове, за ремнём — кистень,
..............не то, что спросить дорогу —
..........................взглядом не задень.
Сами себя стреножили, в стойла бетонных высоток уложили,
оскопили, одурманили, отупили, перегородили межи.
Ну, и куда ростку любви тянуться?
...................Душит отсутствие воздуха — не улица.
И ведь ничего нового не скажу, мысли динозавров старее:
любовь, вера, надежда… совесть и честь на острие
атаки на хаос,
.............простая
.....................человеческая
...........................о т в е т с т в е н н о с т ь
за себя и весь род,
............и за всех, кого приручил, естественно,
без тавро.
И тотчас посыплется:
– Да ну, этот пафос, выспренность! Кому это надо?
– Мне, вам, детям вашим… жизнь — награда,
прожитая на полную, без дураков и лени…
думать, думать, сапиенсы, вперёд на много поколений!
Сперва общее, потом частное,
а личное — сопричастно.
В детях бессмертие, слабость в них же —
Память коротка у поколения,
.................будь ты хоть Буддой,
.........................хоть Энштейном, хоть Ницше…
Водишь пальцем по карте, а она осыпается, она из песка,
ухо прикладываешь к панцирю трилобита —
полоска звука узка
................между инфра- и ультра-,
вообще,
...........границы — это слишком тесно
....................и в границах тела,
............................и границах текста.
Как побил государь
Золотую Орду под Казанью,
Указал на подворье свое
Приходить мастерам.
И велел благодетель,-
Гласит летописца сказанье,-
В память оной победы
Да выстроят каменный храм.
И к нему привели
Флорентийцев,
И немцев,
И прочих
Иноземных мужей,
Пивших чару вина в один дых.
И пришли к нему двое
Безвестных владимирских зодчих,
Двое русских строителей,
Статных,
Босых,
Молодых.
Лился свет в слюдяное оконце,
Был дух вельми спертый.
Изразцовая печка.
Божница.
Угар я жара.
И в посконных рубахах
Пред Иоанном Четвертым,
Крепко за руки взявшись,
Стояли сии мастера.
"Смерды!
Можете ль церкву сложить
Иноземных пригожей?
Чтоб была благолепней
Заморских церквей, говорю?"
И, тряхнув волосами,
Ответили зодчие:
"Можем!
Прикажи, государь!"
И ударились в ноги царю.
Государь приказал.
И в субботу на вербной неделе,
Покрестись на восход,
Ремешками схватив волоса,
Государевы зодчие
Фартуки наспех надели,
На широких плечах
Кирпичи понесли на леса.
Мастера выплетали
Узоры из каменных кружев,
Выводили столбы
И, работой своею горды,
Купол золотом жгли,
Кровли крыли лазурью снаружи
И в свинцовые рамы
Вставляли чешуйки слюды.
И уже потянулись
Стрельчатые башенки кверху.
Переходы,
Балкончики,
Луковки да купола.
И дивились ученые люди,
Зане эта церковь
Краше вилл италийских
И пагод индийских была!
Был диковинный храм
Богомазами весь размалеван,
В алтаре,
И при входах,
И в царском притворе самом.
Живописной артелью
Монаха Андрея Рублева
Изукрашен зело
Византийским суровым письмом...
А в ногах у постройки
Торговая площадь жужжала,
Торовато кричала купцам:
"Покажи, чем живешь!"
Ночью подлый народ
До креста пропивался в кружалах,
А утрами истошно вопил,
Становясь на правеж.
Тать, засеченный плетью,
У плахи лежал бездыханно,
Прямо в небо уставя
Очесок седой бороды,
И в московской неволе
Томились татарские ханы,
Посланцы Золотой,
Переметчики Черной Орды.
А над всем этим срамом
Та церковь была -
Как невеста!
И с рогожкой своей,
С бирюзовым колечком во рту,-
Непотребная девка
Стояла у Лобного места
И, дивясь,
Как на сказку,
Глядела на ту красоту...
А как храм освятили,
То с посохом,
В шапке монашьей,
Обошел его царь -
От подвалов и служб
До креста.
И, окинувши взором
Его узорчатые башни,
"Лепота!" - молвил царь.
И ответили все: "Лепота!"
И спросил благодетель:
"А можете ль сделать пригожей,
Благолепнее этого храма
Другой, говорю?"
И, тряхнув волосами,
Ответили зодчие:
"Можем!
Прикажи, государь!"
И ударились в ноги царю.
И тогда государь
Повелел ослепить этих зодчих,
Чтоб в земле его
Церковь
Стояла одна такова,
Чтобы в Суздальских землях
И в землях Рязанских
И прочих
Не поставили лучшего храма,
Чем храм Покрова!
Соколиные очи
Кололи им шилом железным,
Дабы белого света
Увидеть они не могли.
И клеймили клеймом,
Их секли батогами, болезных,
И кидали их,
Темных,
На стылое лоно земли.
И в Обжорном ряду,
Там, где заваль кабацкая пела,
Где сивухой разило,
Где было от пару темно,
Где кричали дьяки:
"Государево слово и дело!"-
Мастера Христа ради
Просили на хлеб и вино.
И стояла их церковь
Такая,
Что словно приснилась.
И звонила она,
Будто их отпевала навзрыд,
И запретную песню
Про страшную царскую милость
Пели в тайных местах
По широкой Руси
Гусляры.
1938
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
