Борис, у тебя одно "лишнее" свойство характера:-всегда принижаешь свои поэзи-возможности и даже царапаешь намекая на злость, как краско-сущность; скажу без лести(я ненавижу её)-в тебе злости, как у сосны лимона...
Есть гротеск, тонкий, не ржавый юмор, никогда не переходящий в глубокие морщины носо-губной складки(эт из физиогномии), просто ты подчас слишком рационален и этакое мышление всегда надевает чадру на Осознание-оно скукоживается, как майка на морозе и ...опять раздробленное на тысячи "я" демонстрируют полное повиновение невидимому хозяйну...и так и живут...не догоняя...лишь разгоняясь и в пропасть(!)
Я очень часто "вижу" как ты на подходе Видения велико-цветастой Вселенной вдруг сам себя тормозишь, как будто бы боясь самого себя...я всегда пытаюсь понять твой "страх", но поверь-Господь дал нам величайший подарок-умение высказывать боль, сострадание и Любовь, и любой страх Совершить это от лукавого!
Привет, Мераб.
Да, ты во многом прав. "Я очень часто "вижу" как ты на подходе Видения велико-цветастой Вселенной вдруг сам себя тормозишь, как будто бы боясь самого себя". Да, со стороны это, может быть, и выглядит так. Но это не боязнь самого себя, я себя уже давно "не боюсь", ибо неплохо знаю себя. Это боязнь сделать себя лит. героем своих произведений. Оторвать ЛГ от автора невозможно, автор создаёт портрет ЛГ. Но это не должен быть автопортрет.
Первая ступенька в создании стихотворения это, когда автор начинает описывать, какие-то эпизоды из своей жизни. Я тоже это делал, но недолго. А потом, каждый выбирает то, что ему интересно - музыка, живопись, театр. У меня - театр, где я один во всех лицах. Вот пример, здесь очень мало из моей жизни.
От жажды умираю над ручьём
“От жажды умираю над ручьём”,
Привык платить, но презираю злато.
Ужасно, ненавидя, быть вдвоём,
Но ведь живут в любви топор и плаха.
Во времена бесстрашия и страха
В тумане парус ищет ветер в штиль
И сказку часто убивает быль,
Где буря, замирая равнодушно,
Кристально чистую глотает пыль,
А смерть ручная и тебе послушна.
Люблю врагов, но прячусь от друзей
И за чужую ложь порой мне стыдно.
Я белый раб, но не ношу цепей.
Их сытое таскает гордо быдло.
Плевать, но за художника обидно,
Который слеп, но слышит сердца стук
И вырастают крылья вместо рук.
Я ползать был рождён, в шеренгах стоя,
Но горе променял на радость мук
Не покидать убитым поле боя.
Вино свободы пью, но я не пьян,
Лишь одинок среди родных и близких.
Я добрый, милый, нежный хулиган,
Колючий кактус меж берёз английских
Без целей благородных и без низких.
Чужим я свой, чужак среди своих,
Плюют в лицо, целую руки их,
Но жив ещё, хоть был убит однажды.
Вас помяну, но прокляну свой стих
И выпив море, вновь умру от жажды.
Я вознесусь на небо в райский ад.
Поставят памятник, но не простят
Апостолы и ангельские стервы,
Что мнение посмел иметь, не взгляд.
Последний в рай, но даже в ад не первый.
Добавлять строки или менять ритм нельзя, - это одно из условий, на котором строятся вот уже более 500 лет все эти подражания и интерпретации стихотворения Франсуа Вийона "Баллада поэтического состязания в Блуа".
Что-то вроде бесконечного конкурса.
Великолепно!
Спасибо.
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Шел я по улице незнакомой
И вдруг услышал вороний грай,
И звоны лютни, и дальние громы,
Передо мною летел трамвай.
Как я вскочил на его подножку,
Было загадкою для меня,
В воздухе огненную дорожку
Он оставлял и при свете дня.
Мчался он бурей темной, крылатой,
Он заблудился в бездне времен…
Остановите, вагоновожатый,
Остановите сейчас вагон.
Поздно. Уж мы обогнули стену,
Мы проскочили сквозь рощу пальм,
Через Неву, через Нил и Сену
Мы прогремели по трем мостам.
И, промелькнув у оконной рамы,
Бросил нам вслед пытливый взгляд
Нищий старик, — конечно тот самый,
Что умер в Бейруте год назад.
Где я? Так томно и так тревожно
Сердце мое стучит в ответ:
Видишь вокзал, на котором можно
В Индию Духа купить билет?
Вывеска… кровью налитые буквы
Гласят — зеленная, — знаю, тут
Вместо капусты и вместо брюквы
Мертвые головы продают.
В красной рубашке, с лицом, как вымя,
Голову срезал палач и мне,
Она лежала вместе с другими
Здесь, в ящике скользком, на самом дне.
А в переулке забор дощатый,
Дом в три окна и серый газон…
Остановите, вагоновожатый,
Остановите сейчас вагон!
Машенька, ты здесь жила и пела,
Мне, жениху, ковер ткала,
Где же теперь твой голос и тело,
Может ли быть, что ты умерла!
Как ты стонала в своей светлице,
Я же с напудренною косой
Шел представляться Императрице
И не увиделся вновь с тобой.
Понял теперь я: наша свобода
Только оттуда бьющий свет,
Люди и тени стоят у входа
В зоологический сад планет.
И сразу ветер знакомый и сладкий,
И за мостом летит на меня
Всадника длань в железной перчатке
И два копыта его коня.
Верной твердынею православья
Врезан Исакий в вышине,
Там отслужу молебен о здравьи
Машеньки и панихиду по мне.
И всё ж навеки сердце угрюмо,
И трудно дышать, и больно жить…
Машенька, я никогда не думал,
Что можно так любить и грустить.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.