Жил, как старый волк зимою,
натощак посуду моя.
Этой сценою немою
возмутился Зинкин кот.
И сказал:"Послушай, Гриша, -
подойдя к кастрюле ближе, -
Зинка спит, давай потише,
а не то ...су в компот".
Почему? Кто разберёт.
Мыть посуду Гриша кончил.
Колбасы отрезал кончик,
тараканов свору гончих
разогнал, спасая торт.
Тут вползает дядя Коля, -
был неделю, как на воле, -
то ли трезвый, пьяный то ли.
Крикнул Гришке:"По пятьсот!?".
Почему? Хрен разберёт.
Водка только норовила.
Литра дяде не хватило.
На забор в окне Светило
поднималось, взяв разбег.
Фактом Коля был растроган
и у самого порога
он упёрся в землю рогом
и улёгся на ночлег,
как пингвины, - прямо в снег.
За окном кружат снежинки,
в спальне храп стоит. У Зинки
бигудями по старинке
голова покрыта в точь,
как у западной актрисы,
что упала за кулису,
увидавши хвостик крысы
и никто не смог помочь, -
на дворе стояла ночь.
Зинка потянулась сладко,
улыбнулась и украдкой
почесалась под лопаткой, -
точно Сонечка Лорен.
И блеснувши бигудями,
Зиночка, взмахнув грудями,
и покрывши их крестами,
голосом морских сирен
затянула:"Где ты, хрен?!".
Вспомнив разговор вчерашний,
Гришка испугался страшно,
что снесло у Зинки башню.
В спальню бросился вперёд.
И, умывшись по дороге,
чистив зубы, вымыл ноги
и улёгся на пороге,
как любимый Зинкин кот.
Почему? Чёрт их поймёт.
В старом зале, в старом зале,
над Михайловской и Невским,
где когда-то мы сидели
то втроем, то впятером,
мне сегодня в темный полдень
поболтать и выпить не с кем —
так и надо, так и надо
и, по сути, поделом.
Ибо что имел — развеял,
погубил, спустил на рынке,
даже первую зазнобу,
даже лучшую слезу.
Но пришел сюда однажды
и подумал по старинке:
все успею, все сумею,
все забуду, все снесу.
Но не тут, не тут-то было —
в старом зале сняты люстры,
перемешана посуда, передвинуты столы,
потому-то в старом зале
и не страшно и не грустно,
просто здесь в провалах света
слишком пристальны углы.
И из них глядит такое,
что забыть не удается, —
лучший друг, и прошлый праздник, и —
неверная жена.
Может быть, сегодня это наконец-то разобьется
и в такой вот темный полдень будет жизнь разрешена.
О, вы все тогда вернитесь, сядьте рядом, дайте слово
никогда меня не бросить и уже не обмануть.
Боже мой, какая осень! Наконец, какая проседь!
Что сегодня ночью делать?
Как мне вам в глаза взглянуть!
Этот раз — последний, точно, я сюда ни разу больше...
Что оставил — то оставил, кто хотел — меня убил.
Вот и все: я стар и страшен,
только никому не должен.
То, что было, все же было.
Было, были, был, был, был...
1987
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
