***
Идёт шаман-стихотворение
вдоль Селенги к Москве-реке,
и соплеменники, и современники
глаза отводят. Я раздет,
ступни мои желты, разношены,
конечны рифмы и бедны,
но я пишу вас — я, непрошеный
не гость, не вор — певец вины.
Как только самую высокую
возьму я ноту в тишине
ночной, за клетчатыми стёклами
фонарь в лицо ударит мне.
И захлебнувшись светом пыточным,
сорвётся голос на фальцет,
не берег — пол качнётся плиточный,
мелькнёт в глазах парад планет,
и стихнет всё, как будто не было
большого лета и меня.
Идёт шаман-стихотворение,
идёт самайн-стихотворение —
любого мира затворение,
пожар несбыточного дня.
Времена не выбирают,
в них живут и умирают.
Большей пошлости на свете
нет, чем клянчить и пенять.
Будто можно те на эти,
как на рынке, поменять.
Что ни век, то век железный.
Но дымится сад чудесный,
блещет тучка; я в пять лет
должен был от скарлатины
умереть, живи в невинный век,
в котором горя нет.
Ты себя в счастливцы прочишь,
а при Грозном жить не хочешь?
Не мечтаешь о чуме
флорентийской и проказе.
Хочешь ехать в первом классе,
а не в трюме, в полутьме?
Что ни век, то век железный.
Но дымится сад чудесный,
блещет тучка; обниму
век мой, рок мой на прощанье.
Время — это испытанье.
Не завидуй никому.
Крепко тесное объятье.
Время — кожа, а не платье.
Глубока его печать.
Словно с пальцев отпечатки,
с нас — его черты и складки,
приглядевшись, можно взять.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
