бирюза бирюзой... и фонтанами волны пляшут...
грациозно идёшь по камням у прибрежной кромки,
удаляясь от густо заполненных людных пляжей,
и пытаясь июльское солнце поймать соломкой –
деревенская шляпка, и веер – простой, бумажный, -
золотятся в лучах, размываются – мутно, зыбко...
из-под ног убегают сокровища в море – яшма
кувыркается, ищет на дне золотую рыбку...
ты растрёпана ветром, - позволишь ему, конечно,
завывать на арго – на стихийном своём жаргоне,
словно парус, терзать твой платок расписной, хб-шный,
и на ухо легенды шептать, когда ты в фургоне
унесёшься в пещеры – холодным и серым «завтра» -
размышлять о старинном, разгадывать тайны, руны....
....
а руно не находится, мечутся аргонавты,
проклинают погоду вовсю, календарь и лунный
распорядок...
... чуть позже светает, и не наешься
зелен-морем-и-солнцем – пестрящим смешным омлетом.
потерялась во времени. верю, что завтра, в десять,
только спину увижу девчонки по кличке лето...
2
... а я бы её приласкала горячими пальцами,
кусала за ухо, небрежно лохматила волосы,
и я бы её обложила и яшмой, и кварцем, и
твердила бы ей, что она – словно гибкая водоросль;
ей чистила крабов бы, имя на скалах корябала,
кораблик построила, морю велела разгладиться...
заманчиво, летняя детка? ответь же! Не правда ли?
... вдали равнодушно мелькнуло цветастое платьице....
3
кристаллической солью ли, болью на языке –
«распрощалась с исчадьем июля... что будет дальше?»
не постичь нежно-пьяное время в одном глотке.
потеряться вдали от непознанных диких пляжей...
нерабочий маяк. аргонавты не доплывут, -
непогода да рифы, - и тают легенды, мифы...
обескровленный, соком истёкший июльский фрукт
и прибрежная серость. и всё. ничего халифу
не останется. время исчерпано. час истёк.
превратились в булыжники нежные кварц и яшма.
разлетелись и чайки. посмотришь вот на восток –
ну а там то ли змей, ну а то ли журавль бумажный.
... если платье и шляпку увидишь, - мираж, не верь!
перегрелась. почудилось. э т а не так одета!
...как девчушка, натёртая маслицем (например),
ускользает из рук неприрученный чёртик – лето.
Еще далёко мне до патриарха,
Еще на мне полупочтенный возраст,
Еще меня ругают за глаза
На языке трамвайных перебранок,
В котором нет ни смысла, ни аза:
Такой-сякой! Ну что ж, я извиняюсь,
Но в глубине ничуть не изменяюсь.
Когда подумаешь, чем связан с миром,
То сам себе не веришь: ерунда!
Полночный ключик от чужой квартиры,
Да гривенник серебряный в кармане,
Да целлулоид фильмы воровской.
Я как щенок кидаюсь к телефону
На каждый истерический звонок.
В нем слышно польское: "дзенкую, пане",
Иногородний ласковый упрек
Иль неисполненное обещанье.
Все думаешь, к чему бы приохотиться
Посереди хлопушек и шутих, -
Перекипишь, а там, гляди, останется
Одна сумятица и безработица:
Пожалуйста, прикуривай у них!
То усмехнусь, то робко приосанюсь
И с белорукой тростью выхожу;
Я слушаю сонаты в переулках,
У всех ларьков облизываю губы,
Листаю книги в глыбких подворотнях --
И не живу, и все-таки живу.
Я к воробьям пойду и к репортерам,
Я к уличным фотографам пойду,-
И в пять минут - лопаткой из ведерка -
Я получу свое изображенье
Под конусом лиловой шах-горы.
А иногда пущусь на побегушки
В распаренные душные подвалы,
Где чистые и честные китайцы
Хватают палочками шарики из теста,
Играют в узкие нарезанные карты
И водку пьют, как ласточки с Ян-дзы.
Люблю разъезды скворчащих трамваев,
И астраханскую икру асфальта,
Накрытую соломенной рогожей,
Напоминающей корзинку асти,
И страусовы перья арматуры
В начале стройки ленинских домов.
Вхожу в вертепы чудные музеев,
Где пучатся кащеевы Рембрандты,
Достигнув блеска кордованской кожи,
Дивлюсь рогатым митрам Тициана
И Тинторетто пестрому дивлюсь
За тысячу крикливых попугаев.
И до чего хочу я разыграться,
Разговориться, выговорить правду,
Послать хандру к туману, к бесу, к ляду,
Взять за руку кого-нибудь: будь ласков,
Сказать ему: нам по пути с тобой.
Май - 19 сентября 1931
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
