Я знаю усталость неспящего моря,
Кровавую ересь сердечного ритма -
Бинт старого времени, в три грязных слоя,
Нам скрыл перспективу. Последняя битва.
Пиши мелким почерком мантры на мыло,
Нашёптывай сказки про гибель империй -
Я знаю усталость, а значит всё было,
Я верю в империи - в сказки не верю.
Мы белые птицы - эй, кто нас осудит?-
Теперь у нас есть небеса и закаты.
Забыли усталость, но помним что будет
Горячее лето, холодная мята.
Я знаю про волны, я помню иное -
Прибрежные глыбы в песок море крошит.
Бинт старого времени, в три грязных слоя,
Срывается с кровью. Срывается с кожей.
Еще немного, еще чуть-чуть
Последний бой - он трудный самый...
Спасибо, большое)
Хорошо.Надо выучить наизусть
Это очень здоровский и мотивирующий отзыв) Спасибо, Дмитрий)
Что это поэтика Гражданской войны - да. Это и есть гражданская война. По крайней мере один из её существеннейших планов точно.
Две цитаты для начала: из "Хождения по мукам" А. Толстого -"Война наше очищение», - писал Антошка, брызгая пером"(с) и БГ "...и к утру он чист-безгрешен, не привязан ни хрена" (с)
Очень меня беспокоит что дальше, будет ли вообще "дальше" или опять The Final Cut в смысле "Реквием по послевоенной мечтe" в лучшем случае, а в худшем - зелёные рассветы над серым морем
Пока оч. странным образом Флавий Аэций во главе коммуно-скифов долбит Яна Собеского "со сарматы", защищающего зады голубоватых (в смысле крови конечно) Габсбургов
Спасибо, Игорь)
Нормально.
Спасиб)
Хорошо, правдиво, откликается
И это хорошо) Спасибо, Злата)
Глубоко. Обреченность, усталость? Да.. ЭТО удалось. Это не "последний решительный бой", точно. Вот, все-таки, я права (ты понимаешь, о чём я? О твоем удивительном раздвоении.))
Наташа, спасибо. Почему не последний и не решительный? Мне кажется что именно так он и выглядит. Ты почитай Бабеля, где он пишет не про Беню) А так да - я двуличный близнец)
Очень понравилось, спасибо!
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Меня преследуют две-три случайных фразы,
Весь день твержу: печаль моя жирна...
О Боже, как жирны и синеглазы
Стрекозы смерти, как лазурь черна.
Где первородство? где счастливая повадка?
Где плавкий ястребок на самом дне очей?
Где вежество? где горькая украдка?
Где ясный стан? где прямизна речей,
Запутанных, как честные зигзаги
У конькобежца в пламень голубой, —
Морозный пух в железной крутят тяге,
С голуботвердой чокаясь рекой.
Ему солей трехъярусных растворы,
И мудрецов германских голоса,
И русских первенцев блистательные споры
Представились в полвека, в полчаса.
И вдруг открылась музыка в засаде,
Уже не хищницей лиясь из-под смычков,
Не ради слуха или неги ради,
Лиясь для мышц и бьющихся висков,
Лиясь для ласковой, только что снятой маски,
Для пальцев гипсовых, не держащих пера,
Для укрупненных губ, для укрепленной ласки
Крупнозернистого покоя и добра.
Дышали шуб меха, плечо к плечу теснилось,
Кипела киноварь здоровья, кровь и пот —
Сон в оболочке сна, внутри которой снилось
На полшага продвинуться вперед.
А посреди толпы стоял гравировальщик,
Готовясь перенесть на истинную медь
То, что обугливший бумагу рисовальщик
Лишь крохоборствуя успел запечатлеть.
Как будто я повис на собственных ресницах,
И созревающий и тянущийся весь, —
Доколе не сорвусь, разыгрываю в лицах
Единственное, что мы знаем днесь...
16 января 1934
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.