Мир безграничен, но кто-то придумал грани
Чертит границы словом, а чаще - кровью,
Синее небо полосками алой ткани
Тьму пришивает к свету и хмурит брови.
В зеркале бархатном тонет абрис былого,
День затянуло в омут сквозь дыры-звёзды,
Чертит границы, царапая вечность, слово,
Где-то в грядущем в крест забивают гвозди.
Спит пограничник на шёлковых нитях се́ти,
День или век, безразлично, крепки границы,
Если пришёл, поскорей предъяви билетик,
Или прожи́тое вечность вам будет сниться.
Мир безграничен, но кто то придумал время.
Расы и судьбы, веру и твердь Голгофы,
Жарко губами касаясь, целует темя
Может Вишну, а может быть сын Иоффе...
Когда я утром просыпаюсь,
я жизни заново учусь.
Друзья, как сложно выпить чаю.
Друзья мои, какую грусть
рождает сумрачное утро,
давно знакомый голосок,
газеты, стол, окошко, люстра.
«Не говори со мной, дружок».
Как тень слоняюсь по квартире,
гляжу в окно или курю.
Нет никого печальней в мире —
я это точно говорю.
И вот, друзья мои, я плачу,
шепчу, целуясь с пустотой:
«Для этой жизни предназначен
не я, но кто-нибудь иной —
он сильный, стройный, он, красивый,
живёт, живёт себе, как бог.
А боги всё ему простили
за то, что глуп и светлоок».
А я со скукой, с отвращеньем
мешаю в строчках боль и бред.
И нет на свете сожаленья,
и состраданья в мире нет.
1995, декабрь
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
