О, как ты постарел со мною вместе!
Разбуженный грохочущей весною –
навзрыд, навскляк, вразрыв, вразброд –
в страстотерпеньи –
как я рыдал с тобой о фебруаре,
весной той черной…
Пропадал в саду…,
расцвеченном угольями берез…
бегущих к небу…
Серебрился взвихрьем улиц…
В воде Венеции точа о пристань зубы,
учился убегать рыдающей строфою…
прямо к звёздам…
Мы были молоды – пирами тубероз,
измен…
и новых встреч,
ветров ночных,
тревожащих сознанье тех ведьм,
что нас так часто доводили до безумья –
как увлекались мы…
солнцепусканьем
в горячечном бреду расстрельев соловьиных…
Ты был со мной всегда…
А я не замечал…
развязки жажду и кровоподтеков…
той жизни, что легла в мои стихи,
забыл,
забыл!
ЗАБЫЛ - какой ценою,
изрезав душу об осоку жизни,
придется заплатить и мне…
Мне, глупому казалось,
что ночь, и пламя страждущих в пустыне горьких слов,
и жажда одиночества…
и жар… угольев тех берез…
СОЖЖЕННЫХ НА ЧУЖБИНЕ
хотя бы, что-то скажут миру…
Скажут миру?
…Губами побелевшими шепчу,
в оставшиеся дни свои пытаясь,
услышать хруст протогигантского цветка агАвы
с которой вместе…
завтра ночью…
я умру…
…Два века … длится… этот день цветенья…
И СОЛНЦЕ ГЕНИЯ НЕ КЛОНИТСЯ К ЗАКАТУ…
Куда ты, куда ты... Ребёнка в коляске везут,
и гроб па плечах из подъезда напротив выносят.
Ремесленный этот офорт, этот снег и мазут,
замешенный намертво, взять на прощание просят.
Хорошие люди, не хочется их обижать.
Спасибо, спасибо, на первый же гвоздь обещаю
повесить. Как глупо выходит — собрался бежать,
и сиднем сидишь за десятою чашкою чаю.
Тебя угощали на этой земле табаком.
Тряпьём укрывали, будильник затурканный тикал.
Оркестр духовой отрывался в саду городском.
И ты отщепенцам седым по-приятельски тыкал.
Куда ты, куда ты... Не свято и пусто оно.
Но встанет коляска, и гроб над землёю зависнет.
«Не пёс на цепи, но в цепи неразрывной звено», —
промолвит такое и от удивленья присвистнет.
1989
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
