Если бы я была полицейским,
то каким бы я была полицейским?
Злым и корыстным
или смелым и честным?
А, может быть, тихим, обыкновенным,
казенным, эдаким, автоматом?
У меня был один знакомый полицейский.
Славный мужик и глубоко несчастный.
На пенсию он ушел рано,
потому что жена у него умерла.
Молодая.
На руках остался сын, инвалид.
Квартира у них была в бельэтаже.
И ещё у них садик был
где-то - за городом: сотки две
с халабудой для ненужного и нужного хлама.
Хорошо там росли только сливы.
Он мастырил из них вино.
В больших зеленоватых бутылях.
На горлышки надевал резиновые перчатки
и перчатки смешно раздувались,
когда слива начинала бродить.
Вечерами он подолгу стоял на балконе,
облокотясь на перила,курил и пил.
Потягивал своё вино или пиво, курил.
Перекидывался словом с проходящими мимо.
Знал всех во дворе и все его знали.
У него было древнее скандинавское имя.
Красивое.
Он учил меня водить машину. Говорил:
я езжу по городу без тормозов, надо по городу ездить так,
чтобы не тормозить,
у тебя должно быть четыре глаза: два - вперёд, назад, два -в бока.
Я не торможу, я сморю четырьмя.
Но, когда я вижу велосипедиста, я - стою!
Я - смеялась. Он - улыбался. Губами.
Да.. он учил меня..
А потом какая -то полячка, католичка, разбила ему сердце,
И он умер.
Сердце у него разорвалось.
В Рождество все немного волхвы.
В продовольственных слякоть и давка.
Из-за банки кофейной халвы
производит осаду прилавка
грудой свертков навьюченный люд:
каждый сам себе царь и верблюд.
Сетки, сумки, авоськи, кульки,
шапки, галстуки, сбитые набок.
Запах водки, хвои и трески,
мандаринов, корицы и яблок.
Хаос лиц, и не видно тропы
в Вифлеем из-за снежной крупы.
И разносчики скромных даров
в транспорт прыгают, ломятся в двери,
исчезают в провалах дворов,
даже зная, что пусто в пещере:
ни животных, ни яслей, ни Той,
над Которою - нимб золотой.
Пустота. Но при мысли о ней
видишь вдруг как бы свет ниоткуда.
Знал бы Ирод, что чем он сильней,
тем верней, неизбежнее чудо.
Постоянство такого родства -
основной механизм Рождества.
То и празднуют нынче везде,
что Его приближенье, сдвигая
все столы. Не потребность в звезде
пусть еще, но уж воля благая
в человеках видна издали,
и костры пастухи разожгли.
Валит снег; не дымят, но трубят
трубы кровель. Все лица, как пятна.
Ирод пьет. Бабы прячут ребят.
Кто грядет - никому не понятно:
мы не знаем примет, и сердца
могут вдруг не признать пришлеца.
Но, когда на дверном сквозняке
из тумана ночного густого
возникает фигура в платке,
и Младенца, и Духа Святого
ощущаешь в себе без стыда;
смотришь в небо и видишь - звезда.
Январь 1972
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
