Блеск витринный прохожих глаза целовал.
В небесах растворялась крылатая стая.
Под фонарною сепией снег танцевал,
В воцарившейся сказке манящей не тая.
Ты пойми, электричка опять убежала.
Я спешил, но Фортуна была не добра.
Не напрасно ты утром меня убеждала
Потеплее одеться в конце ноября.
Игнорировал я по-ребячьи заботу.
Верил в то, что спасёт, как всегда, меня кров.
Шёл домой я по шпалам, внимая заходу
Солнца, долго ронявшего звёздную кровь.
Ордена и аксельбанты
в красном бархате лежат,
и бухие музыканты
в трубы мятые трубят.
В трубы мятые трубили,
отставного хоронили
адмирала на заре,
все рыдали во дворе.
И на похороны эти
местный даун,
дурень Петя,
восхищённый и немой,
любовался сам не свой.
Он поднёс ладонь к виску.
Он кривил улыбкой губы.
Он смотрел на эти трубы,
слушал эту музыку .
А когда он умер тоже,
не играло ни хрена,
тишина, помилуй, Боже,
плохо, если тишина.
Кабы был постарше я,
забашлял бы девкам в морге,
прикупил бы в Военторге
я военного шмотья.
Заплатил бы, попросил бы,
занял бы, уговорил
бы, с музоном бы решил бы,
Петю, бля, похоронил.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
