К зиме опять влечёт планету.
Точнее – северную часть.
И – половины лета – нету.
Куда она могла пропасть?
Быть может, в море закатилась?
Исчезла, будто без следа.
Ушла, лишь только появилась –
Лишь боги ведают, куда.
Но…как же так?
Ведь только сели,
отметив славно первомай,
наметить все дела и цели.
(Карман пошире открывай):
Пора, где всяк до жизни падок,
Пора грозы, травы, росы.
Там хаотичен ряд палаток,
Там люд не смотрит на часы.
Венок плывёт по быстрой речке,
Под светом звёзд шумит прибой.
И праздник этот – с нами вечно!
И буйство это – нам с тобой!
Но вот – неделя за неделей,
Уже Мидсаммер на носу.
Вы – сделали, что захотели?
Вы обрели росу в лесу?
Проходит всё. Пройдёт и это.
Пройдут и благость, и напасть.
Теперь к зиме влечёт планету.
Точнее – северную часть.
П.С. По поводу названия. Вообще, вначале тов. поэт занялся словотворчеством в стиле коллег по цеху тов. Хлебникова и тов. Каменского и придумал слово «Средлетье».
Но, потом таки решил всё же назвать по-аглицки, тем более, что есть такой праздник с дохристианскими корнями. Отмечается он, правда, 24 июня, но переводится именно как «середина лета». С которой 15 июля я всех и хочу поздравить.
Здесь когда-то ты жила, старшеклассницей была,
А сравнительно недавно своевольно умерла.
Как, наверное, должна скверно тикать тишина,
Если женщине-красавице жизнь стала не мила.
Уроженец здешних мест, средних лет, таков, как есть,
Ради холода спинного навещаю твой подъезд.
Что ли роз на все возьму, на кладбище отвезу,
Уроню, как это водится, нетрезвую слезу...
Я ль не лез в окно к тебе из ревности, по злобе
По гремучей водосточной к небу задранной трубе?
Хорошо быть молодым, молодым и пьяным в дым —
Четверть века, четверть века зряшным подвигам моим!
Голосом, разрезом глаз с толку сбит в толпе не раз,
Я всегда обознавался, не ошибся лишь сейчас,
Не ослышался — мертва. Пошла кругом голова.
Не любила меня отроду, но ты была жива.
Кто б на ножки поднялся, в дно головкой уперся,
Поднатужился, чтоб разом смерть была, да вышла вся!
Воскресать так воскресать! Встали в рост отец и мать.
Друг Сопровский оживает, подбивает выпивать.
Мы «андроповки» берем, что-то первая колом —
Комом в горле, слуцким слогом да частушечным стихом.
Так от радости пьяны, гибелью опалены,
В черно-белой кинохронике вертаются с войны.
Нарастает стук колес, и душа идет вразнос.
На вокзале марш играют — слепнет музыка от слез.
Вот и ты — одна из них. Мельком видишь нас двоих,
Кратко на фиг посылаешь обожателей своих.
Вижу я сквозь толчею тебя прежнюю, ничью,
Уходящую безмолвно прямо в молодость твою.
Ну, иди себе, иди. Все плохое позади.
И отныне, надо думать, хорошее впереди.
Как в былые времена, встань у школьного окна.
Имя, девичью фамилию выговорит тишина.
1997
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
