Где шел снег,
там шел я.
Снег и я.
И больше
не было
ничего.
Ушли троллейбусы
и друзья
И в городе не было
никого.
Уже пустынно,
хотя еще не темно.
Только снег падает
пушистой сажей.
И никто
не посмотрит в окно
И про себя,
дыша на стекло,
не скажет:
Куда он идет сейчас,
в такой снег...
Разве в такую погоду
куда-то хочется...
Только просто идет,
идет человек...
Бредет в свое одиночество...
Можно с близким
делить вино,
Хлеб и любовь,
остаток дня...
Но одиночества своего
Ни с кем
никогда
разделить нельзя.
Ни с кем,
никогда,
ни за что и нигде.
Ни за секунду,
ни за целый век.
Всегда
на этой шумящей Земле
Одиноки снег
и
идущий в него
человек...
Взгляни на деревянный дом.
Помножь его на жизнь. Помножь
на то, что предстоит потом.
Полученное бросит в дрожь
иль поразит параличом,
оцепенением стропил,
бревенчатостью, кирпичом -
всем тем, что дымоход скопил.
Пространство, в телескоп звезды
рассматривая свой улов,
ломящийся от пустоты
и суммы четырех углов,
темнеет, заражаясь не-
одушевленностью, слепой
способностью глядеть вовне,
ощупывать его тропой.
Он - твой не потому, что в нем
все кажется тебе чужим,
но тем, что, поглощен огнем,
он не проговорит: бежим.
В нем твой архитектурный вкус.
Рассчитанный на прочный быт,
он из безадресности плюс
необитаемости сбит.
И он перестоит века,
галактику, жилую часть
грядущего, от паука
привычку перенявши прясть
ткань времени, точнее - бязь
из тикающего сырца,
как маятником, колотясь
о стенку головой жильца.
<1993>
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
