Я помню, брат, как наяву, тот вещий сон -
Мне снилось - я ходил босым по облакам.
А ты тогда лишь улыбнулся искоса,
И через месяц изобрёл аэроплан.
Такой нелепый и смешной, но он летал!
Теперь я видел под прямым углом
Родных озёр расплавленный металл,
И как вздыхает солнце тяжело,
Ища ночлега у отрогов синих гор...
И иногда, для тишины, глушил мотор.
Я говорил тебе - "Братишка, я живу!"
Ты говорил, что тоже можешь так.
Потом в тебе воскрес какой-то рак
И разорвал тебя на части к Рождеству.
А я попал на европейский фронт,
И там сбивал машины в небе зимнем
Во Франции текло со всех сторон -
Внизу - часы, вверху - стальные ливни.
Я знал - кукушка улетает в феврале,
И письма слать жене недавно бросил,
И через месяц меня срезал под Шале
Немецкий ас на красном "Альбатросе".
Вот так... Ты лучше расскажи, как тут дела,
Тверды ли цепи, горяча ль зола?
Ты говоришь, что я попал не в ад?
Да ладно, брат...
Я выпил газированной воды
под башней Белорусского вокзала
и оглянулся, думая куды
отсюда бросить кости. Вылезала
из-за домов набрякшая листва.
Из метрополитеновского горла
сквозь турникеты масса естества,
как черный фарш из мясорубки, перла.
Чугунного Максимыча спина
маячила, жужжало мото - вело,
неслись такси, грузинская шпана
вцепившись в розы, бешено ревела.
Из-за угла несло нашатырем,
лаврентием и средствами от зуда.
И я был чужд себе и четырем
возможным направлениям отсюда.
Красавица уехала.
Ни слез,
ни мыслей, настигающих подругу.
Огни, столпотворение колес,
пригодных лишь к движению по кругу.
18 июля 1968, Москва
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
