Развал. Провал. Свободы крики.
Нам обещали, она будет.
Но стали маленькими книги,
Поступки и любовь и люди.
От нас скрывали льды и мели,
С горы толкая наш корабль...
Ты вспомни, мы любить умели!
Мечтали строить дирижабли,
Что будут долетать до Марса!
И помня о Святой войне
И позабыв почти что Маркса,
Мы жили в праведной семье
В стране, где не велось о Боге,
Но было прежде и всего
Любовь и вера и дороги -
Все то, что было от Него.
И были дали, были выси
По фордевинду кораблю.
Большими были смысл и песни
И главным "я тебя люблю"!
Ты вспомни, мы любить умели!
Со вздоха, с мая и навечно…
Любили без чумы и хмеля!
Навеки первых своих женщин.
Учителей, врачей, соседей.
Ученых с тоннами идей.
Попутчиков (ведь, вместе едем).
Да просто, просто всех людей!
И за добром за малым этим
Род верящих сплоченных стран
И атеистов, словно дети,
Не знал, что есть большой обман.
Что из фальшивой пасти льется,
То губит честно, губит много.
Но правда в книгах остается,
В любви да в вере, и в дорогах.
Но книги тлеют только внешне.
И если Богом путь отлит,
То небо не случится меньше
Без не случившихся молитв.
Нет, мы все те же! Хрен да фиги
Тому, кто лезет в нашу кровь!
Все воскресает: смысл и книги,
Поступки, люди и любовь!
Все воскресает, коли божье.
И эти строки (сгинь же бес!)
За всех, кто не хрена не должен
Был, а все-таки воскрес!
И человек пустился в тишину.
Однажды днем стол и кровать отчалили.
Он ухватился взглядом за жену,
Но вся жена разбрызгалась. В отчаяньи
Он выбросил последние слова,
Сухой балласт – «картофель…книги… летом…»
Они всплеснули, тонкий день сломав.
И человек кончается на этом.
Остались окна (женщина не в счет);
Остались двери; на Кавказе камни;
В России воздух; в Африке еще
Трава; в России веет лозняками.
Осталась четверть августа: она,
Как четверть месяца, - почти луна
По форме воздуха, по звуку ласки,
По контурам сиянья, по-кавказски.
И человек шутя переносил
Посмертные болезни кожи, имени
Жены. В земле, веселый, полный сил,
Залег и мяк – хоть на суглинок выменяй!
Однажды имя вышло по делам
Из уст жены; сад был разбавлен светом
И небом; веял; выли пуделя –
И все. И смерть кончается на этом.
Остались флейты (женщина не в счет);
Остались дудки, опусы Корана,
И ветер пел, что ночи подождет,
Что только ночь тяжелая желанна!
Осталась четверть августа: она,
Как четверть тона, - данная струна
По мягкости дыханья, поневоле,
По запаху прохладной канифоли.
1924
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
