От подошв и камней отстают параллели, как пух.
Марганцовочный мох, на котором пять точек – от шага…
Светлячок, отслоившись от камня, вне кадра потух,
но в зрачках потихоньку зачем-то пытается шамкать.
Не вспугни его словом! – как воздух – с плеча сарафан,
как колени колонии – пластик, зажатый в коленях…
Южносочные звёзды, задумчивой тьмы острова,
нарисуют сквозь пот на щеках светлячковую пену.
Прогореть, промерцать! – то – чешуйкой в велюре волны,
то – укусом в морщинистых выемках царственной тверди…
…Мы шершаво молчим друг о друга, как те валуны,
летаргически спящие в лоне песочных конвертов
боспорийского индекса – генные письма без слов,
что в широтах посеверней в костную пыль отгорели…
В наших смуглых телах ветер гонит венозную соль
по индиговым руслам, по тонким земным параллелям,
от которых отстали когда-то безумно давно,
забежав в безнадёжно перфектный перцовый футурум…
Это – пик, это – центр, это – пульс, это – высшее дно
для двух мяс безъязыких, для двух зарифмованных шкурок.
Нас за шкирку, как щупленьких кошек, берёт Митридат,
затыкая два рта сургучом из небесной кисеи.
И мой голос, пробитый стрелой из чужих скифиад,
распрозраченным адом по травам плывёт в скифиссею…
И ветер, и дождик, и мгла
Над холодной пустыней воды.
Здесь жизнь до весны умерла,
До весны опустели сады.
Я на даче один. Мне темно
За мольбертом, и дует в окно.
Вчера ты была у меня,
Но тебе уж тоскливо со мной.
Под вечер ненастного дня
Ты мне стала казаться женой...
Что ж, прощай! Как-нибудь до весны
Проживу и один — без жены...
Сегодня идут без конца
Те же тучи — гряда за грядой.
Твой след под дождем у крыльца
Расплылся, налился водой.
И мне больно глядеть одному
В предвечернюю серую тьму.
Мне крикнуть хотелось вослед:
«Воротись, я сроднился с тобой!»
Но для женщины прошлого нет:
Разлюбила — и стал ей чужой.
Что ж! Камин затоплю, буду пить...
Хорошо бы собаку купить.
1903 год
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
