Чудесным свежим утром,
Раскрывши один глаз,
Увидела я в профиль,
А может быть, в анфас:
Четыре пьяных ежика
И семеро мышат,
Носы, хвосты и лапки
На пуфике лежат.
Какое безобразие,
И с чем таких едят?
Глазами только хлопают,
Общаться не хотят.
И где-то так к обеду
Мамаши в гости к нам,
По попе надавали
По ёжам и мышам.
С набитыми задами
Притихшие сидят
Четыре трезвых ёжика
И семеро мышат.
Еще скрежещет старый мир,
И мать еще о сыне плачет,
И обносившийся жуир
Еще последний смокинг прячет,
А уж над сетью невских вод,
Где тишь – ни шелеста, ни стука –
Всесветным заревом встает
Всепомрачающая скука.
Кривит зевотою уста
Трибуна, мечущего громы,
В извивах зыбкого хвоста
Струится сплетнею знакомой,
Пестрит мазками за окном,
Где мир, и Врангель, и Антанта,
И стынет масляным пятном
На бледном лике спекулянта.
Сегодня то же, что вчера,
И Невский тот же, что Ямская,
И на коне, взамен Петра,
Сидит чудовище, зевая.
А если поступью ночной
Идет прохожий торопливо,
В ограде Спаса на Сенной
Увидит он осьмое диво:
Там, к самой паперти оттерт
Волной космического духа,
Простонародный русский черт
Скулит, почесывая ухо.
1920
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
