Промозгло.
С утра мелкий дождь и слякоть.
Ногами, колесами месят кашу
заложники будней рабочих. Плакать -
да, глупо, конечно. Моя и наша
отдельные жизни - принять, не спорить.
Казалось бы, просто, но кто же делит
планету на части? Немного моря,
полей, перелесков, других безделиц -
дыхания ночью, блинов в субботу,
записок, звонков (не волнуйся, еду),
поездок на дачу и мёда в сотах
к вечернему чаю вдвоём под пледом,
молчания, слов, рук сплетённых, взглядов -
немного тебе и немного... Впрочем,
планеты не делят, и мне не надо
остатков и крошек. Светить не хочет
сердитое солнце. Промозгло, сыро.
И серо - как будто бы съели мыши
и небо, и город, и все квартиры,
в которых никто никого не слышит.
В тот год была неделя без среды
И уговор, что послезавтра съеду.
Из вторника вели твои следы
В никак не наступающую среду.
Я понимал, что это чепуха,
Похмельный крен в моем рассудке хмуром,
Но прилипающим к стеклу лемуром
Я говорил с тобой из четверга.
Висела в сердце взорванная мина.
Стояла ночь, как виноватый гость.
Тогда пришли. И малый атлас мира
Повесили на календарный гвоздь.
Я жил, еще дыша и наблюдая,
Мне зеркало шептало: "Не грусти!"
Но жизнь была как рыба молодая,
Обглоданная ночью до кости, –
В квартире, звездным оловом пропахшей,
Она дрожала хордовой струной.
И я листок твоей среды пропавшей
Подклеил в атлас мира отрывной.
Среда была на полдороге к Минску,
Где тень моя протягивала миску
Из четверга, сквозь полог слюдяной.
В тот год часы прозрачные редели
На западе, где небо зеленей, –
Но это ложь. Среда в твоей неделе
Была всегда. И пятница за ней,
Когда сгорели календарь и карта.
И в пустоте квартиры неземной
Я в руки брал то Гуссерля, то Канта,
И пел с листа. И ты была со мной.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
