Над городом моим всплывают облака,
хозяйский хлам, утопленники, мебель.
Над городом моим прошли дождем века
и превратили город в небыль.
И умер я, и встретился с Басё.
Покончил жизнь свою макулатурой.
И плакальщицы выплакали всё.
За все с лихвой заплачено натурой.
Вода ушла, песок занес дома.
Собаки лают, ветер хокку носит.
Не верьте мудрецам, что смерть - печаль и тьма.
Смерть - это яркий свет, как в небе сером просинь!
Я, я, я. Что за дикое слово!
Неужели вон тот - это я?
Разве мама любила такого,
Желто-серого, полуседого
И всезнающего, как змея?
Разве мальчик, в Останкине летом
Танцевавший на дачных балах,
Это я, тот, кто каждым ответом
Желторотым внушает поэтам
Отвращение, злобу и страх?
Разве тот, кто в полночные споры
Всю мальчишечью вкладывал прыть,
Это я, тот же самый, который
На трагические разговоры
Научился молчать и шутить?
Впрочем - так и всегда на средине
Рокового земного пути:
От ничтожной причины - к причине,
А глядишь - заплутался в пустыне,
И своих же следов не найти.
Да, меня не пантера прыжками
На парижский чердак загнала.
И Виргилия нет за плечами
Только есть одиночество - в раме
Говорящего правду стекла.
1924
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
