В который раз несчастный
За дверью ищет краски,
И знает, что напрасно,
Стучится, бьётся лбом,
В плену стены без двери,
Где каждому по вере,
Рисунок звёзд отмерил,
Смешал добро со злом.
Рассвет течёт из крынки,
Промокшие ботинки,
И солью две слезинки
Застыли на щеках,
Бездомной, серой кошкой
Блуждает за дорожкой,
Лежат мечты в лукошке,
Разруха в головах.
В пыли ключи на полке
Понятно, мало толка,
Зачем нужна защёлка
В бездверии стены,
По лабиринтам серым
Спешит состав без веры,
Пируют в нём Химеры
Во времена чумы...
Река валяет дурака
и бьет баклуши.
Электростанция разрушена. Река
грохочет вроде ткацкого станка,
чуть-чуть поглуше.
Огромная квартира. Виден
сквозь бывшее фабричное окно
осенний парк, реки бурливый сбитень,
а далее кирпично и красно
от сукновален и шерстобитен.
Здесь прежде шерсть прялась,
сукно валялось,
река впрягалась в дело, распрямясь,
прибавочная стоимость бралась
и прибавлялась.
Она накоплена. Пора иметь
дуб выскобленный, кирпич оттертый,
стекло отмытое, надраенную медь,
и слушать музыку, и чувствовать аортой,
что скоро смерть.
Как только нас тоска последняя прошьет,
век девятнадцатый вернется
и реку вновь впряжет,
закат окно фабричное прожжет,
и на щеках рабочего народца
взойдет заря туберкулеза,
и заскулит ошпаренный щенок,
и запоют станки многоголосо,
и заснует челнок,
и застучат колеса.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
