Уэллс марсианский писака Герберт
И Рэй журналист-хроникёр Берибрэд,
Стреножив треножник на Землю ступили,
Скафандры свои очищая от пыли.
И плыли над ними кровавые тучи,
И дол устилали дерьмовые кучи,
Приветствовал свистом их умный сурок,
На уши давил металлический рок.
По степи ковыльной ковыль ковылял,
А им показалось он Ваньку валял,
И вынули разом в обиде мортиры,
И гарью пахнуло, и едким эфиром...
Эх, братья-фантасты, то был ваш потомок,
Он жил по законам неписаным Ома,
Он вызрел в долине реки Потомак,
И долго учил его мудрости мак...
Макало светило лучи свои в море,
землёй разливалось печальное горе,
горел и дымился туманом закат,
и сущим казался писакам здесь ад.
Они задрожали в треножник вбежали,
вдавили педали и кнопки нажали,
назад поскакали на родненький Марс,
и гнались за ними пантера и барс!
От отца мне остался приёмник — я слушал эфир.
А от брата остались часы, я сменил ремешок
и носил, и пришла мне догадка, что я некрофил,
и припомнилось шило и вспоротый шилом мешок.
Мне осталась страна — добрым молодцам вечный наказ.
Семерых закопают живьём, одному повезёт.
И никак не пойму, я один или семеро нас.
Вдохновляет меня и смущает такой эпизод:
как Шопена мой дед заиграл на басовой струне
и сказал моей маме: «Мала ещё старших корить.
Я при Сталине пожил, а Сталин загнулся при мне.
Ради этого, деточка, стоило бросить курить».
Ничего не боялся с Трёхгорки мужик. Почему?
Потому ли, как думает мама, что в тридцать втором
ничего не бояться сказала цыганка ему.
Что случится с Иваном — не может случиться с Петром.
Озадачился дед: «Как известны тебе имена?!»
А цыганка за дверь, он вдогонку а дверь заперта.
И тюрьма и сума, а потом мировая война
мордовали Ивана, уча фатализму Петра.
Что печатными буквами писано нам на роду —
не умеет прочесть всероссийский народный Смирнов.
«Не беда, — говорит, навсегда попадая в беду, —
где-то должен быть выход». Ба-бах. До свиданья, Смирнов.
Я один на земле, до смешного один на земле.
Я стою как дурак, и стрекочут часы на руке.
«Береги свою голову в пепле, а ноги в тепле» —
я сберёг. Почему ж ты забыл обо мне, дураке?
Как юродствует внук, величаво немотствует дед.
Умирает пай-мальчик и розгу целует взасос.
Очертанья предмета надёжно скрывают предмет.
Вопрошает ответ, на вопрос отвечает вопрос.
1995
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
