сегодня
обещали потепление
и я согреваю горячим дыханием
примерзший к скамейке
жёлтый лист
стараясь не прикасаться
ему больно
но он молчит о том
что не просил меня
садиться на эту скамейку
воздух морозный
тонкими пластинами
хрустальными пальцами
обветренными губами
напоминает что боль
это сильное касание
это частое касание
это концентрация
это ожог
долгое молчание
похоже на потерянные наушники
похоже на забинтованные воспоминания
на снег на подоконнике
на обморожение
в комнате
состоящей из пьяных мыслей
неполных бокалов
подгоревшего ужина
и теплых рук
и
я дую на твою музыку
стараюсь её охладить
боюсь поранить/ся
ей больно
но она молчит о том
что не просила меня
быть её нянькой
быть её правдой
быть её
Когда погребают эпоху,
Надгробный псалом не звучит,
Крапиве, чертополоху
Украсить ее предстоит.
И только могильщики лихо
Работают. Дело не ждет!
И тихо, так, господи, тихо,
Что слышно, как время идет.
А после она выплывает,
Как труп на весенней реке, —
Но матери сын не узнает,
И внук отвернется в тоске.
И клонятся головы ниже,
Как маятник, ходит луна.
Так вот — над погибшим Парижем
Такая теперь тишина.
5 августа 1940,
Шереметевский Дом
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
