это то, за что точно нельзя говорить прости
я рифмую тебя/себя через каждый стих
это то, за что молятся плачут теряют сон
и не скажешь замри
заходи, раз уже пришёл
я рифмую тебя со всем что взрывает мозг
я пишу о тебе выжигая на сердце «SOS»
пока губы глаза пока руки гитара свет
я победа твоя, но точно не твой поэт
никакой не поэт, а просроченный журналист
в интервью с головой говорю себе «да» и точка
я же знаю, что падать больно не только вниз
и что там, наверху, таких разрывает в клочья
но не знаю, когда у лихости выйдет срок
когда я наконец смогу ни во что не верить
если точно по силам нам отмеряет Бог
то я вряд ли жива
сегодня по крайней мере
Я вернулся в мой город, знакомый до слез,
До прожилок, до детских припухлых желез.
Ты вернулся сюда, так глотай же скорей
Рыбий жир ленинградских речных фонарей,
Узнавай же скорее декабрьский денек,
Где к зловещему дегтю подмешан желток.
Петербург! я еще не хочу умирать:
У тебя телефонов моих номера.
Петербург! У меня еще есть адреса,
По которым найду мертвецов голоса.
Я на лестнице черной живу, и в висок
Ударяет мне вырванный с мясом звонок,
И всю ночь напролет жду гостей дорогих,
Шевеля кандалами цепочек дверных.
Декабрь 1930
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
