Все тихо здесь. Но все ль забыто…
Бескрылые, как страус, тени
От истлевающих софитов
Метались пламенно по сцене,
Прося всего одних минут,
Как в тупике вокзальных линий.
И в спешке слышал я, что тут
Она сережку обронила.
А та звенела и смолкала,
Как за утратой тень исхода.
Что от меня она бежала –
Нет, я не верю. Скажет кто-то -
У ног ее другой с цветами
И взгляд ее в пол-оборота
Скользит к другому. Но слезами
Она ни с ним. И небо кротко
В последнем отблеске софитов
Забудет смелый отпечаток.
В нем сшито то, что было сшито,
В нем свято то, что было свято,
В нем для двоих одна возможность,
По-прежнему неуловима,
Но в нем все можно, все же можно,
Посметь и обратить во имя...
Так снегом стылым и слежалым
Дается к следу вера зверю.
Что от меня она сбежала -
Не убеждайте, не поверю.
Чужого в предрешенном нет:
Там ночь во вьюжной увертюре,
Сережка на полу, как след,
И за стеной - как на гравюре -
Обняв руками скорбно ножки,
Она рыдает на бордюре
Не об утраченной сережке.
И стены пялятся в окно,
Уже по ней навек скучая.
Что отдано – то отдано.
Что не случилось – не случайно.
Ордена и аксельбанты
в красном бархате лежат,
и бухие музыканты
в трубы мятые трубят.
В трубы мятые трубили,
отставного хоронили
адмирала на заре,
все рыдали во дворе.
И на похороны эти
местный даун,
дурень Петя,
восхищённый и немой,
любовался сам не свой.
Он поднёс ладонь к виску.
Он кривил улыбкой губы.
Он смотрел на эти трубы,
слушал эту музыку .
А когда он умер тоже,
не играло ни хрена,
тишина, помилуй, Боже,
плохо, если тишина.
Кабы был постарше я,
забашлял бы девкам в морге,
прикупил бы в Военторге
я военного шмотья.
Заплатил бы, попросил бы,
занял бы, уговорил
бы, с музоном бы решил бы,
Петю, бля, похоронил.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
