Все тихо здесь. Но все ль забыто…
Бескрылые, как страус, тени
От истлевающих софитов
Метались пламенно по сцене,
Прося всего одних минут,
Как в тупике вокзальных линий.
И в спешке слышал я, что тут
Она сережку обронила.
А та звенела и смолкала,
Как за утратой тень исхода.
Что от меня она бежала –
Нет, я не верю. Скажет кто-то -
У ног ее другой с цветами
И взгляд ее в пол-оборота
Скользит к другому. Но слезами
Она ни с ним. И небо кротко
В последнем отблеске софитов
Забудет смелый отпечаток.
В нем сшито то, что было сшито,
В нем свято то, что было свято,
В нем для двоих одна возможность,
По-прежнему неуловима,
Но в нем все можно, все же можно,
Посметь и обратить во имя...
Так снегом стылым и слежалым
Дается к следу вера зверю.
Что от меня она сбежала -
Не убеждайте, не поверю.
Чужого в предрешенном нет:
Там ночь во вьюжной увертюре,
Сережка на полу, как след,
И за стеной - как на гравюре -
Обняв руками скорбно ножки,
Она рыдает на бордюре
Не об утраченной сережке.
И стены пялятся в окно,
Уже по ней навек скучая.
Что отдано – то отдано.
Что не случилось – не случайно.
Плывет в тоске необьяснимой
среди кирпичного надсада
ночной кораблик негасимый
из Александровского сада,
ночной фонарик нелюдимый,
на розу желтую похожий,
над головой своих любимых,
у ног прохожих.
Плывет в тоске необьяснимой
пчелиный хор сомнамбул, пьяниц.
В ночной столице фотоснимок
печально сделал иностранец,
и выезжает на Ордынку
такси с больными седоками,
и мертвецы стоят в обнимку
с особняками.
Плывет в тоске необьяснимой
певец печальный по столице,
стоит у лавки керосинной
печальный дворник круглолицый,
спешит по улице невзрачной
любовник старый и красивый.
Полночный поезд новобрачный
плывет в тоске необьяснимой.
Плывет во мгле замоскворецкой,
пловец в несчастие случайный,
блуждает выговор еврейский
на желтой лестнице печальной,
и от любви до невеселья
под Новый год, под воскресенье,
плывет красотка записная,
своей тоски не обьясняя.
Плывет в глазах холодный вечер,
дрожат снежинки на вагоне,
морозный ветер, бледный ветер
обтянет красные ладони,
и льется мед огней вечерних
и пахнет сладкою халвою,
ночной пирог несет сочельник
над головою.
Твой Новый год по темно-синей
волне средь моря городского
плывет в тоске необьяснимой,
как будто жизнь начнется снова,
как будто будет свет и слава,
удачный день и вдоволь хлеба,
как будто жизнь качнется вправо,
качнувшись влево.
28 декабря 1961
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
