Без застенчивого блага
до сих пор не налегке.
У меня была собака
в недалёком далеке.
В нём я жил, меняя крылья,
аки кожицу змея.
Дорогим не дорожил я.
Каркнул ворон:
"Nevermore!"
Он вонзил в мои сугробы
воронёный свой узор,
выбирая сразу в оба
из двух бед, да из двух зол.
Та, что первая, не злая,
но прилипла, как смола.
А втора..
да что вторая? —
то отечества зола.
Так и дую на заре я,
воля вольная вокруг,
я иду до назарея,
одинок и близорук,
на восход пускаю слюни —
ни осла, ни ремесла..
С наступающим!
С полной жизнью налью стакан,
приберу со стола к рукам,
как живой, подойду к окну
и такую вот речь толкну:
Десять лет проливных ночей,
понадкусанных калачей,
недоеденных бланманже:
извиняюсь, но я уже.
Я запомнил призывный жест,
но не помню, какой проезд,
переулок, тупик, проспект,
шторы тонкие на просвет,
утро раннее, птичий грай.
Ну, не рай. Но почти что рай.
Вот я выразил, что хотел.
Десять лет своих просвистел.
Набралось на один куплет.
А подумаешь — десять лет.
Замыкая порочный круг,
я часами смотрю на крюк
и ему говорю, крюку:
"Ты чего? я еще в соку”.
Небоскребам, мостам поклон.
Вы сначала, а я потом.
Я обломок страны, совок.
Я в послании. Как плевок.
Я был послан через плечо
граду, миру, кому еще?
Понимает моя твоя.
Но поймет ли твоя моя?
Как в лицо с тополей мело,
как спалось мне малым-мало.
Как назад десять лет тому —
граду, миру, еще кому? —
про себя сочинил стишок —
и чужую тахту прожег.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
