По итогам конкурса из стихов 80-85 авторов выйдет новый сборник под названием " От детства к детству". Этим и славятся конкурсы в Тольятти, которые проводит Галина Булатова. На этот раз я среди лауреатов.
ВЛАДИМИР МОНАХОВ (Иркутская обл., г. Братск)
Владимир Васильевич Монахов родился 1 мая 1955 года. Входит в литературную группу ДООС (Добровольное общество охраны стрекоз) под псевдонимом Братскозавр. Возглавляет Иркутское региональное отделение Союза литераторов России. Автор более десяти сборников стихов и прозы. Обладатель Пушкинской медали Международного Пушкинского общества (Нью-Йорк, 1999), лауреат литературной премии им. Владимира Максимова за серию лирико-философских эссе, опубликованных в журнале «Юность» в 2005 году, обладатель национальной премии «Серебряное перо» (за «Русскую сказку», 2009), лауреат Международного поэтического конкурса «Лёт лебединый» им. Петра Вегина (2014), второе место в номинации «Бэла» за лучшую новеллу о любви в международном Лермонтовском конкурсе (2014), лауреат Всероссийских поэтических конкурсов «Библиотечная муза», «Отцовский след», «Ода огороду» (Тольятти, 2022), Всероссийского конкурса экспериментальной (комбинаторной) поэзии «Стихошествие» (Тольятти, 2023), Всероссийского поэтического конкурса «Сезон дождей» (Тольятти, 2023).
РУССКАЯ СКАЗКА
Памяти моих родителей Василия и Любови посвящается
Прибежала соседка, закричала:
– Идите, смотрите – ваш отец опять летает по небу,
распугивая птиц!
Мама заплакала, запричитала:
– Господи, за что нам такое наказание?
Лучше бы он напился и валялся в канаве,
как все люди. И зачем показывать,
что у тебя есть крылья?
Соседка удивлённо посмотрела на маму:
– И чего так убиваешься? Налетается мужик досыта,
так хоть домой вернётся чистым!
– Да когда он добровольно возвращался? –
негодовала мама. – Мне же за ним и лететь!
А сколько ещё дел в доме!
– А можно мне? – спросил я у мамы.
– Глядите, и этот туда же, – всплеснула руками мама,
доставая из тёмного чулана пыльные крылья...
* * *
Детей опрашивают в саду:
кем хотите стать, когда вырастите?
Потянулись кверху ручонки,
зашумели наперегонки:
генералом, лётчиком,
космонавтом, артисткой,
продавцом мороженого
........................................
И только один мальчик
тихо-тихо прошептал:
« С-ума-шедшим...»
Дети рассмеялись.
Взрослые многозначительно
переглянулись. Разве объяснишь
этим карьеристам и их пособникам,
что слышал мальчик среди ночи,
как мама нежно называла папу
«сумасшедшим»... А мальчику
уже не хватает в жизни таких
трепетных слов.
* * *
ключ под половиком у двери
ключ в замочной скважине
ключ у соседей по этажу –
мы –
во дворе,
в саду,
в парке,
на реке,
в лесу
далеко от дома!
Ключ ждёт нашего возвращения!
Обступает меня тишина,
предприятие смерти дочернее.
Мысль моя, тишиной внушена,
порывается в небо вечернее.
В небе отзвука ищет она
и находит. И пишет губерния.
Караоке и лондонский паб
мне вечернее небо навеяло,
где за стойкой услужливый краб
виски с пивом мешает, как велено.
Мистер Кокни кричит, что озяб.
В зеркалах отражается дерево.
Миссис Кокни, жеманясь чуть-чуть,
к микрофону выходит на подиум,
подставляя колени и грудь
популярным, как виски, мелодиям,
норовит наготою сверкнуть
в подражании дивам юродивом
и поёт. Как умеет поёт.
Никому не жена, не метафора.
Жара, шороху, жизни даёт,
безнадежно от такта отстав она.
Или это мелодия врёт,
мстит за рано погибшего автора?
Ты развей моё горе, развей,
успокой Аполлона Есенина.
Так далёко не ходит сабвей,
это к северу, если от севера,
это можно представить живей,
спиртом спирт запивая рассеяно.
Это западных веяний чад,
год отмены катушек кассетами,
это пение наших девчат,
пэтэушниц Заставы и Сетуни.
Так майлав и гудбай горячат,
что гасить и не думают свет они.
Это всё караоке одне.
Очи карие. Вечером карие.
Утром серые с чёрным на дне.
Это сердце моё пролетарии
микрофоном зажмут в тишине,
беспардонны в любом полушарии.
Залечи мою боль, залечи.
Ровно в полночь и той же отравою.
Это белой горячки грачи
прилетели за русскою славою,
многим в левую вложат ключи,
а Модесту Саврасову — в правую.
Отступает ни с чем тишина.
Паб закрылся. Кемарит губерния.
И становится в небе слышна
песня чистая и колыбельная.
Нам сулит воскресенье она,
и теперь уже без погребения.
1995
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
