Философия целый век бьется, напрасно отыскивая смысл в жизни, но его — тю-тю: а поэзия есть воспроизведение жизни, и потому художественное произведение, в котором есть смысл, для меня не существует
Это цирк-шапито. На арене
Парад-алле - реальный галерке наркоз.
Торжество телес и шитья! Красота и уродство соседи!
Такой вот взаимовыгодный симбиоз.
У зрителя стартует одурь сознанья.
Если так обозначить реэвакуацию чувств к истокам.
Возможностей никаких, но желанья
Хлынули необоримым потоком.
Бесшабашно глумясь над божественной миссией тверди,
Гимнасты выказывают под куполом свою прыть.
Завораживает, эк как, их близость смерти
И вера, что номер не отважится никто повторить.
В зале меж тем шевеленье,
Шепот: «Нынче право на блуд не мечта -
Предоставили людям освобожденье.
Вот что значит, когда в тренде сила и перевернутая звезда».
У зверей дрессировка в крови, есть и самоотдача.
Отвечают они на вопросы зрителей,
Щелкают будто семечки мат. задачи,
И все обходится как нельзя лучше без кнута укротителя
Слюни-то как распустили галерочники,
Друг у друга ощупывая изгибы тела.
Верх блаженства! Будто попали в страну, где реки молочные
С берегами, конечно, кисельными.
Фокусник важен, будто он Мерлин.
Самое время проверить бы вам содержимое кошелька.
При ловкости рук его, что ему
На раз обобрать кого-нибудь догола.
В ход пошли уже записные лахудры.
Инспектор арены бормочет себе под нос: «Не тушуйся».
Зритель, считая свальный грех практикой Камасутры,
Теряет голову, что никто не дает ему пенделя под самое не балуйся.
И попробуй кого свинтить!
Что говорить, если уж communis homo поймает кайф,
Тут уж вопи не вопи: «Прекратить!»
Тысячи глоток в ответ взревут: «Не замай!»
Байк нарезает круги в полусфере, внизу - пустота.
Номер – мороз по коже.
На арене продолжаются чудеса.
В амфитеатре тоже.
В сырой наркологической тюрьме, куда меня за глюки упекли, мимо ребят, столпившихся во тьме, дерюгу на каталке провезли два ангела — Серега и Андрей, — не оглянувшись, типа все в делах, в задроченных, но белых оперениях со штемпелями на крылах.
Из-под дерюги — пара белых ног, и синим-синим надпись на одной была: как мало пройдено дорог... И только шрам кислотный на другой ноге — все в непонятках, как всегда: что на второй написано ноге? В окне горела синяя звезда, в печальном зарешеченном окне.
Стоял вопрос, как говорят, ребром и заострялся пару-тройку раз. Единственный-один на весь дурдом я знал на память продолженья фраз, но я молчал, скрывался и таил, и осторожно на сердце берег — что человек на небо уносил и вообще — что значит человек.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
