Каждый день под шум прибоя,
плачет женщина у моря,
Все бормочет с ветром споря.
Чайки ей нестройно вторят.
- Я почти ослепла - где ты? -
в ожидании ответа
долгожданного корвета -
должен был приплыть с рассветом
ослепить нас алым цветом...
Я почти ослепла - где ты?
Я устала ждать! Ассоль -
в мое имя въелась соль,
соль от слез и океана
вероломного обмана.
Я устала ждать! Ассоль -
в мое имя въелась соль...
Где ты, Грей, - я ждать устала.
Я поверила. Но мало,
видно, просто верить в чудо...
Предрекли - я не забуду,
приплывет мой принц, и ах, -
аж на алых парусах!
В мое имя въелась соль -
соль от слез, обмана боль.
Стала я старухой. Пьяной
все стою у океана.
То ли явью, то ли снами, -
грежу, грежу парусами
и поблекшими глазами
разглядеть пытаюсь... Сами
мне являются они -
сказки алые огни...
Но от Грея нет ответа,
нет заветного корвета,
налетел на скалы где-то,
на далеком крае света...
Или вдруг нашел, ликуя,
милую совсем иную,
светлую и молодую,
свадьбу яркую пирует...
Юность уплыла на, ах!,
Ярко-алых парусах...
Чайки крик зовет в мечтах
плыть, как пена на волнах,
броситься русалкой в воду,
пусть затянет темный омут
под пещеры в дне морском -
там засну я вечным сном...
Я устала ждать! Ассоль -
в мое имя въелась соль...
Из пасти льва
струя не журчит и не слышно рыка.
Гиацинты цветут. Ни свистка, ни крика,
никаких голосов. Неподвижна листва.
И чужда обстановка сия для столь грозного лика,
и нова.
Пересохли уста,
и гортань проржавела: металл не вечен.
Просто кем-нибудь наглухо кран заверчен,
хоронящийся в кущах, в конце хвоста,
и крапива опутала вентиль. Спускается вечер;
из куста
сонм теней
выбегает к фонтану, как львы из чащи.
Окружают сородича, спящего в центре чаши,
перепрыгнув барьер, начинают носиться в ней,
лижут морду и лапы вождя своего. И, чем чаще,
тем темней
грозный облик. И вот
наконец он сливается с ними и резко
оживает и прыгает вниз. И все общество резво
убегает во тьму. Небосвод
прячет звезды за тучу, и мыслящий трезво
назовет
похищенье вождя -
так как первые капли блестят на скамейке -
назовет похищенье вождя приближеньем дождя.
Дождь спускает на землю косые линейки,
строя в воздухе сеть или клетку для львиной семейки
без узла и гвоздя.
Теплый
дождь
моросит.
Как и льву, им гортань
не остудишь.
Ты не будешь любим и забыт не будешь.
И тебя в поздний час из земли воскресит,
если чудищем был ты, компания чудищ.
Разгласит
твой побег
дождь и снег.
И, не склонный к простуде,
все равно ты вернешься в сей мир на ночлег.
Ибо нет одиночества больше, чем память о чуде.
Так в тюрьму возвращаются в ней побывавшие люди
и голубки - в ковчег.
1967
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.