И мокнет клен, и ветви гнутся.
В золистой ряби серый пруд.
Вот лету бы успеть вернуться
Всего за несколько минут
До тишины, вслед за которой
Холодный дождь и стылый ветер.
Они с несметным жаром спорят
Как Локк и Лейбниц, о всем свете,
Где все лишь в ветре и в дожде.
Ах, если бы успело лето
Вернуться ангелом в придел
Пустого храма, где скелетом
Висит вверху дырявый купол,
То вспять пошла бы биосфера,
И в мир неправедный и грубый
Вернулись бы тепло и вера.
И был теплее серый дождь…
И был теплее колкий ветер…
Что было, то не соберешь
По ветру и дождям на свете.
И мокнет клен, и ветви гнутся.
И в этом есть очарованье.
Вот бы и мне успеть вернуться
Всего за миг до расставанья…
У всего есть предел: в том числе у печали.
Взгляд застревает в окне, точно лист - в ограде.
Можно налить воды. Позвенеть ключами.
Одиночество есть человек в квадрате.
Так дромадер нюхает, морщась, рельсы.
Пустота раздвигается, как портьера.
Да и что вообще есть пространство, если
не отсутствие в каждой точке тела?
Оттого-то Урания старше Клио.
Днем, и при свете слепых коптилок,
видишь: она ничего не скрыла,
и, глядя на глобус, глядишь в затылок.
Вон они, те леса, где полно черники,
реки, где ловят рукой белугу,
либо - город, в чьей телефонной книге
ты уже не числишься. Дальше, к югу,
то есть к юго-востоку, коричневеют горы,
бродят в осоке лошади-пржевали;
лица желтеют. А дальше - плывут линкоры,
и простор голубеет, как белье с кружевами.
1982
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
