И мокнет клен, и ветви гнутся.
В золистой ряби серый пруд.
Вот лету бы успеть вернуться
Всего за несколько минут
До тишины, вслед за которой
Холодный дождь и стылый ветер.
Они с несметным жаром спорят
Как Локк и Лейбниц, о всем свете,
Где все лишь в ветре и в дожде.
Ах, если бы успело лето
Вернуться ангелом в придел
Пустого храма, где скелетом
Висит вверху дырявый купол,
То вспять пошла бы биосфера,
И в мир неправедный и грубый
Вернулись бы тепло и вера.
И был теплее серый дождь…
И был теплее колкий ветер…
Что было, то не соберешь
По ветру и дождям на свете.
И мокнет клен, и ветви гнутся.
И в этом есть очарованье.
Вот бы и мне успеть вернуться
Всего за миг до расставанья…
Бессмысленное, злобное, зимой
безлиственное, стадии угля
достигнувшее колером, самой
природой предназначенное для
отчаянья, - которого объем
никак не калькулируется, - но
в слепом повиновении своем
уже переборщившее, оно,
ушедшее корнями в перегной
из собственных же листьев и во тьму -
вершиною, стоит передо мной,
как символ всепогодности, к чему
никто не призывал нас, несмотря
на то, что всем нам свойственна пора,
когда различья делаются зря
для солнца, для звезды, для топора.
1970
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
