У тебя, бедненького, дела!
А меня вывели до угла,
Прямо в чем матушка родила,
И предали в темя.
Аня Санина
… и были меридианы – мамайский член.
Экватор был – хиросима.
Бог корректировал землю каранда-чем.
Был красный его – синим
на красном, на иорданско-закатном, на
щекочущей грунт подливе –
с потопом блудила китовая глубина
цвета гниющей сливы.
Чернил не хватит. Боже, подай же нам днесь чернил
и корректурных знаков,
вил, что чертили бы «завтра» внутри бахил,
всхлипывающих «под закусь»
грязи комков в мутной живой воде,
ила, рачков червивых… –
вилы, в зрачках мелькающие аптек,
скажите: чьи вы?
Вилы наперевес – идёт – ползком –
землю целуя в тридцать
(в уме четыре) норы морщин, в гром
ядер, – угрюмый рыцарь
ордена сладоречия в уголке
рта-проволоки, рта-раны, –
у него ртов полон, поди, пакет –
рваный-рваный!
У него слов полон, поди, карман,
поцелуйных камней – тыща…
У него на макушке змеится седисто пьянь.
Он подкрадывается.
Он – ищет…
На волне ада, на звоне подкованных бубенцами пят –
куда ты
дойдёшь, повелитель сдохших в яйце совят,
предатель?
Золото твоего гласа, серебро бубенцов, медь
ртутная поцелуев,
имени невидимка, что бьёт, как плеть, –
упоминаю вас всуе.
Сколько вас? Тыща? Туча? Тьма? Рать?
Ядовы мои блохи,
каждого обнимаю с натужным «брат»,
всякого нарицаю – богом, –
рвите! Предайте! Выдавите из пор
вашего по-ту-земья!
Воском не отгораживаю ваш хор.
С губ не стираю семя.
Не говорю: «Караул-помоги-мон-дье! Это ж не те!
Бензину б!»
Всех нарисую на боговой темноте –
всех, предававших в спину –
самым певуче-чернильным, как бог хотел,
потом и кровью пропахшим красивым синим…
Лукоморья больше нет, от дубов простыл и след.
Дуб годится на паркет, — так ведь нет:
Выходили из избы здоровенные жлобы,
Порубили те дубы на гробы.
Распрекрасно жить в домах на куриных на ногах,
Но явился всем на страх вертопрах!
Добрый молодец он был, ратный подвиг совершил —
Бабку-ведьму подпоил, дом спалил!
Ты уймись, уймись, тоска
У меня в груди!
Это только присказка —
Сказка впереди.
Здесь и вправду ходит кот, как направо — так поет,
Как налево — так загнет анекдот,
Но ученый сукин сын — цепь златую снес в торгсин,
И на выручку один — в магазин.
Как-то раз за божий дар получил он гонорар:
В Лукоморье перегар — на гектар.
Но хватил его удар. Чтоб избегнуть божьих кар,
Кот диктует про татар мемуар.
Ты уймись, уймись, тоска
У меня в груди!
Это только присказка —
Сказка впереди.
Тридцать три богатыря порешили, что зазря
Берегли они царя и моря.
Каждый взял себе надел, кур завел и там сидел
Охраняя свой удел не у дел.
Ободрав зеленый дуб, дядька ихний сделал сруб,
С окружающими туп стал и груб.
И ругался день-деньской бывший дядька их морской,
Хоть имел участок свой под Москвой.
Ты уймись, уймись, тоска
У меня в груди!
Это только присказка —
Сказка впереди.
А русалка — вот дела! — честь недолго берегла
И однажды, как смогла, родила.
Тридцать три же мужика — не желают знать сынка:
Пусть считается пока сын полка.
Как-то раз один колдун - врун, болтун и хохотун, —
Предложил ей, как знаток бабских струн:
Мол, русалка, все пойму и с дитем тебя возьму.
И пошла она к нему, как в тюрьму.
Ты уймись, уймись, тоска
У меня в груди!
Это только присказка —
Сказка впереди.
Бородатый Черномор, лукоморский первый вор —
Он давно Людмилу спер, ох, хитер!
Ловко пользуется, тать тем, что может он летать:
Зазеваешься — он хвать — и тикать!
А коверный самолет сдан в музей в запрошлый год —
Любознательный народ так и прет!
И без опаски старый хрыч баб ворует, хнычь не хнычь.
Ох, скорей ему накличь паралич!
Ты уймись, уймись, тоска
У меня в груди!
Это только присказка —
Сказка впереди.
Нету мочи, нету сил, — Леший как-то недопил,
Лешачиху свою бил и вопил:
– Дай рубля, прибью а то, я добытчик али кто?!
А не дашь — тогда пропью долото!
– Я ли ягод не носил? — снова Леший голосил.
– А коры по сколько кил приносил?
Надрывался издаля, все твоей забавы для,
Ты ж жалеешь мне рубля, ах ты тля!
Ты уймись, уймись, тоска
У меня в груди!
Это только присказка —
Сказка впереди.
И невиданных зверей, дичи всякой — нету ей.
Понаехало за ней егерей.
Так что, значит, не секрет: Лукоморья больше нет.
Все, о чем писал поэт, — это бред.
Ну-ка, расступись, тоска,
Душу мне не рань.
Раз уж это присказка —
Значит, дело дрянь.
1966
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
