Послушай, я правда хотела с тобою спать – не просто калачиком, сбоку, а глубже, жёстче. Плевать: антураж ли шикарных лечебниц spa, Гаваи-Мальдивы, соседство подобной Польши, уютное гнёздышко ( где ты, ку-ку, ку-ку?), парадное в самом своём непарадном виде.... – за каждою нежностью следует шок-укус, и каждой царапиной чувствую: dolce vita – наверное, вот она!
Как бы удобней лечь, поддаться-отдаться, позволить ещё елозить? Завязана в узел – от пят и до самых плеч, и сложно представить, в какой (ро(а)ковой ли?) позе ещё предстоит... Понимаю: к чему спешить? Чем дольше, тем жёстче, и даже не нужно плана...
Лежи, дорогая, и глубже дыши, лежи! Какая же ты деревянная Несмеяна!..
... если ты всё ещё шаришь под левой грудью, я помогу – расстегну, погоди, сама. Где-то за сорок колышется столбик ртутный, глаз твоих чёртовых, дьявольски-изумрудных, пляшут бесёныши близко, - сойду с ума!
Я – истукан, деревянный твой истукан, матово-белый стаканчик без перламутра... Чем бы наполнить, мой чёртик, - каких семян дал бы? Ростки ведь проклюнутся в то же утро, стану циничной-циничной и мудрой-мудрой, нежность рассеется, словно сигар туман...
Это лекарство для пьяных и Несмеян.
Знаешь, милый, а ты так солон, что лишь беременеть – да лизать... Вместо ног у тебя ведь олово, - всё ты выстоишь, знаем мы! Похотливостью Соломоновой, или мудростью – до зимы напитаемся да засолимся, - так, что будет щипать глаза... Знаешь, милый, ты так опасен, что (хотя вроде и не впервой!) ...Провожаешь ты дерзко-масляным, я пытаюсь найти предлог, почему же опять согласна и почему не сводила ног...
Косоглазие, разноглазие, заблудилась меж ипостасями, - ну который же облик твой?
...Хотя и не нужно искать – посмотреть по дате, по списку заплаток-утраток найти: партнёр напомнит, что в лунную ночь, что бедой чревата, всё было солёным, и месяц – такой щербатый! – чертил на гардинах фигуру – двойной, горбатой... Воскрес Валтасар, на стекле возник приговор:
что в жизни механика, знаешь, - не нужно статик, мирок-то расшатан, и месяц почти седой… Плюс сорок – растопится холод застывших арктик, и тот, кто внутри, - не захватчик, а лик утраты да чёрт персональный, - но даже его не хватит! – придётся кончать, миль пардон, самому с собой...
И если – разиня, как мельница, «постоянна», груба, растеряша, что целится «в молоко», идёт всё по плану ( потери – и те по плану!), но даже при этом - нечуткая Несмеяна, себя еле чувствую, - в серых дурман-туманах себя обняла бы и резко, и глубоко...
.......я правда с тобою хотела... Но час – другой,
другая утрата. И чёртовы полстакана –
джин-тоник, любовный напиток для Несмеяны...
Не должен быть очень несчастным
и, главное, скрытным...
А. Ахматова
Я ждал автобус в городе Иркутске,
пил воду, замурованную в кране,
глотал позеленевшие закуски
в ночи в аэродромном ресторане.
Я пробуждался от авиагрома
и танцевал под гул радиовальса,
потом катил я по аэродрому
и от земли печально отрывался.
И вот летел над облаком атласным,
себя, как прежде, чувствуя бездомным,
твердил, вися над бездною прекрасной:
все дело в одиночестве бездонном.
Не следует настаивать на жизни
страдальческой из горького упрямства.
Чужбина так же сродственна отчизне,
как тупику соседствует пространство.
1962
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
