P.S.
Знаешь, у нас со вчерашней вечности не в чести
быть трусом, позером или холодным каменным обелиском,
поэтому я зубастый пес, я святой костер, я пламенная Франциска*.
И если что было не так со мной, то прости,
Пока, и звони когда-нибудь, если хочешь.
И, знаешь, постскриптумы вовсе не мой конек,
но я постараюсь вместиться в один постскриптум:
"Когда посмотрю, когда сердце тихонько скрипнет,
Но этого хватит, чтоб я на свою беду
фатально влюбилась, хочу себе рагнарёк,
такой, чтоб меня в один миг разорвало в клочья"..
Спокойно, осталось чуть-чуть, доскажу - уйду..
И не вернусь никогда-никогда, не бойся.
Есть в растительной жизни поэта
Злополучный период, когда
Он дичится небесного света
И боится людского суда.
И со дна городского колодца,
Сизарям рассыпая пшено,
Он ужасною клятвой клянется
Расквитаться при случае, но,
Слава Богу, на дачной веранде,
Где жасмин до руки достает,
У припадочной скрипки Вивальди
Мы учились полету - и вот
Пустота высоту набирает,
И душа с высоты пустоты
Наземь падает и обмирает,
Но касаются локтя цветы...
Ничего-то мы толком не знаем,
Труса празднуем, горькую пьем,
От волнения спички ломаем
И посуду по слабости бьем,
Обязуемся резать без лести
Правду-матку как есть напрямик.
Но стихи не орудие мести,
А серебряной чести родник.
1983
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.