Болеешь... Простуда бездомным щенком по паркету квартир
Шуршит и скулит - кто бы взял под сухое крыло?
А ты всё не можешь всплыть, погружаешься в мир,
В котором всё безразлично и всё бело,
И где в радиаторах плещется антифриз,
А плечи людей уютно накрыли меха,
И ты бросаешь на белоснежный лист
Первую строчку будущего стиха
И цедишь под пледом воркующее вино,
И вертишь рассеянно сотовый - кого бы набрать,
А сосны под окнами дома зелёным сукном
Укутали твои одинокие вечера,
И зимние звуки скрипят на зубах, как снег,
А выпавший снег под ногами хрустит, как миг,
И ты выпадаешь из времени, будто во сне,
Но не просыпаешься больше в районе восьми...
И где вероятность, что я не найду тебя
Замёрзшей в проёме распахнутого окна,
Когда пустота, облака на куски дробя,
Решит, что ты больше других ей теперь нужна?
Послушай... Давай я сегодня к тебе зайду?
Обнимемся, выпьем и заковыляем вдаль -
Искать на земле и в стальных небесах черту,
Черту, за которой последний умрёт февраль.
Когда волнуется желтеющее пиво,
Волнение его передается мне.
Но шумом лебеды, полыни и крапивы
Слух полон изнутри, и мысли в западне.
Вот белое окно, кровать и стул Ван Гога.
Открытая тетрадь: слова, слова, слова.
Причин для торжества сравнительно немного.
Категоричен быт и прост, как дважды два.
О, искуситель-змей, аптечная гадюка,
Ответь, пожалуйста, задачу разреши:
Зачем доверил я обманчивому звуку
Силлабику ума и тонику души?
Мне б летчиком летать и китобоем плавать,
А я по грудь в беде, обиде, лебеде,
Знай, камешки мечу в загадочную заводь,
Веду подсчет кругам на глянцевой воде.
Того гляди сгребут, оденут в мешковину,
Обреют наголо, палач расправит плеть.
Уже не я – другой – взойдет на седловину
Айлара, чтобы вниз до одури смотреть.
Храни меня, Господь, в родительской квартире,
Пока не пробил час примерно наказать.
Наперсница душа, мы лишнего хватили.
Я снова позабыл, что я хотел сказать.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
