Тропикантный гибискус, губы – посуше Гоби…
Попугай-голодранец хохочет, долбясь о клетку.
Амазонку из крана глодает обрюзглый хоббит,
хоботистыми лапками-вафельные-салфетки-
мириады-морщинок тычась в коленки стенок.
Кран надрывно фырчит: «не насилуй-мя-умоляю».
Безсобачная дама, лёжа в постели (стерва),
то налево косит, то напра-вовкулакой лает.
Мандаринные корки по-мушьи грызут столовый
пото-лак, улыбаются луку под маринадом.
Прыгнув в обморок, лапкой бычки аккуратно ловит
комариха в укусах терпких парфума Прада.
Кот учёный, зубрилка рифм плотоядных импо..,
ищет цепь, изгваздав усы заграничным мылом.
За стеной раскладушка арпеджио тянет хрипло –
там, видать, батя Карло снова кого-то пилит.
Изумрудные ядра тары, «трусель» забытый
неизвестной особы Мэ, шапоклячьи патлы
парика, одинокий пельмень на сахаро-плитке,
«лось сохатый» – настенное граффити из помады,
презентованный сборник «with love from твоя Гаврила»,
телефон, голосящий гимном сэсэсээра,
на щеке – не понять – метка божья, засос вампира,
странный дух не то гари, не то заземлённой серы…
Амазонка мелеет в кране. Проклятый вечер
запоздало снимает голову по-английски.
И, понуро гладя лэптоп, приодетый в кетчуп,
муза шепчет: «Сегодня в Гоби цветёт гибискус…»
писатель где-нибудь в литве
напишет книгу или две
акын какой-нибудь аджарский
уйдет в медалях на покой
торчать как минин и пожарский
с удобно поднятой рукой
не зря гремит литература
и я созвездием взойду
когда спадет температура
в зеленом бронзовом заду
мелькнет фамилия в приказе
и поведут на якоря
победно яйцами горя
на мельхиоровом пегасе
дерзай непризнанный зоил
хрипи животною крыловской
недолго колокол звонил
чтоб встать на площади кремлевской
еще на звоннице мирской
возьмешь провидческую ноту
еще барбос поднимет ногу
у постамента на тверской
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
