А яблони цвели. Художник худо-бедно
Подкрашенным белком измазывал холсты.
Раскачивался сад. И ветер нёс налево
Безе из лепестков – игриво, беззабот-
-но слева был забор. Изба уже запретна.
Там сторож холостой, как сотни холостых,
Следил за тем окном, где улыбалась Ева,
Намазывая джем на масло.
Стыл компот
Из яблок на плите в холодной летней кухне,
И вязкий аромат тянулся, словно шлейф...
Художник рисовал. Художник был – распутник:
Как девушек чужих, деревья обнажал....
Художник был талант... Казалось: холст распухнет
От сотен лепестков, посаженных на клей.
И сад почти живой. И дом – почти безлюдный.
Лишь ветерок шуршит, да Ева ест с ножа.
Компот уже остыл. И Ева хочет выпить,
И тянется рука изящною змеёй,
И сторож, осмелев, выходит из укрытья,
И Ева, суетясь, зовёт: иди сюда!..
Художник бросил кисть: заснять скорее клипы...
Ну вот, в который раз – на яблочко клюёт!
А говорили, что сюжеты подзабыты,
Что двадцать первый век, что просвящён Адам...
...Художник отдыхал. Избушке было стыдно.
Краснел бесстыжий холст.
А яблони цвели...
03.09.2008 10:50 patricia Волча жжот! 8) Quenya - древнеэльфийский язык. :) На самом деле, просто с кодировкой проблемка была. Надеюсь, сейчас не будет уже.
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Когда менты мне репу расшибут,
лишив меня и разума и чести
за хмель, за матерок, за то, что тут
ЗДЕСЬ САТЬ НЕЛЬЗЯ МОЛЧАТЬ СТОЯТЬ НА МЕСТЕ.
Тогда, наверно, вырвется вовне,
потянется по сумрачным кварталам
былое или снившееся мне —
затейливым и тихим карнавалом.
Наташа. Саша. Лёша. Алексей.
Пьеро, сложивший лодочкой ладони.
Шарманщик в окруженьи голубей.
Русалки. Гномы. Ангелы и кони.
Училки. Подхалимы. Подлецы.
Два прапорщика из военкомата.
Киношные смешные мертвецы,
исчадье пластилинового ада.
Денис Давыдов. Батюшков смешной.
Некрасов желчный.
Вяземский усталый.
Весталка, что склонялась надо мной,
и фея, что мой дом оберегала.
И проч., и проч., и проч., и проч., и проч.
Я сам не знаю то, что знает память.
Идите к чёрту, удаляйтесь в ночь.
От силы две строфы могу добавить.
Три женщины. Три школьницы. Одна
с косичками, другая в платье строгом,
закрашена у третьей седина.
За всех троих отвечу перед Богом.
Мы умерли. Озвучит сей предмет
музыкою, что мной была любима,
за три рубля запроданный кларнет
безвестного Синявина Вадима.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.