Тишина.
Передумал падать, лист кленовый зацепился за угол крыши.
От страха не дышит.
Так тихо, что слышно
память обо всём, что не получилось, не харе Кришна.
Обо всём, что уже не важно.
Об ущемлённых грыжах
наших с тобой коммунальных неорбитаемых астероидов (не)обитаемых островов,
выжженных тишью,
погребённых под одеялом
недослов,
недовзглядов,
недокасаний,
недожелаемых дожеланий…
Слышно
как, отвернувшись, ты перескакиваешь мыслями, засыпая,
с него и тебя, промокших до нитки
под завтрашним ливнем,
и об друг друга – дрожащие – греющих, губ бугорки,
на нас,
на «что-всё-надоело»,
на то, что он ас,
и я тоже когда-то был ас, но щас…
на «что завтра бы волосы нужно покрас…»
Всё.
Засыпаешь.
Вдох… выдох…
вмысль… вымысль…
ресницы сближаются, переплетаются.
Мысли пощипывают:
«Надо бы съездить к родителям в Талицы…»
Легонько кусаются:
«Ещё так недавно была красавицей…»
Поскрипывают,
постепенно укладываясь
(как пальцы в уютную qwerty)
в Мёртвую Тишину –
нашу с тобой Тихую Смерть…
Не дышит от страха,
за угол крыши зацепился кленовый лист, передумал падать
и лишь
слышна
наша
с тобою Мёртвая,
ш-ш-ш,
Тишина…
Я вернулся в мой город, знакомый до слез,
До прожилок, до детских припухлых желез.
Ты вернулся сюда, так глотай же скорей
Рыбий жир ленинградских речных фонарей,
Узнавай же скорее декабрьский денек,
Где к зловещему дегтю подмешан желток.
Петербург! я еще не хочу умирать:
У тебя телефонов моих номера.
Петербург! У меня еще есть адреса,
По которым найду мертвецов голоса.
Я на лестнице черной живу, и в висок
Ударяет мне вырванный с мясом звонок,
И всю ночь напролет жду гостей дорогих,
Шевеля кандалами цепочек дверных.
Декабрь 1930
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
