Если бы Бог назначил женщину быть госпожой мужчины, он сотворил бы ее из головы, если бы - рабой, то сотворил бы из ноги; но так как он назначил ей быть подругой и равной мужчине, то сотворил из ребра
Героический ток дня «трудового»
Большого супермаркета-города,
Как лампа на полшестого.
Горит уже не ярко –
В полнакала.
Гореть не жалея себя, господа, очень дорого -
Гораздо дешевле солнце посадить на кол.
В кафе «Кофешенкъ» на Ордынке сижу, -
Цежу
Сквозь зубы light-имитатор счастья.
Погоды, знаете ли, сегодня ненастные, -
Хилый дождь, инфантильно бубнящий
О "понимании" виною всему,
Или
Роза ветров
На Кадашевской набережной
Петлеобразно, небрежно,
В прятки играет с затаившейся на чердаках пылью.
Грустно в среду среди уставших блядей,
За ночь на горА пустую породу выдавших
Один к пяти, к пятнице, как стахановки,
Как акробатки под куполом, без страховки.
Скучно среди танцев глаз абсолютно пустых
Дам с собачками - как с копьями - на перевес.
Дрянной у Вас шоколад, мэтр.
Извиняюсь, до неприличия приторный.
Не надеется ли у вас
Под полой для меня спешл,
Водочки литр?
Лады, хотя бы грамм триста на душу.
Сядем рядком, поговори ладком,
Наведем тень на плетень.
Я – Игорь.
А вы (ты)?
Что говори(шь)те?
Peter?
По-нашему, значит Петя…
Удобно, любезно именно с Петей пить.
Не вибрируй, небойсь, душу как-нибудь да прочистим,
Перекрестясь луховицким огурчиком.
Будем!
И по быстрому расстанемся.
Денюжки? Ах, да… денюжки - ветер
Правильно, мэтр… эээ… Петя,
Поддерживаю, -
Надо быть в питие осторожнее.
Ведь завтра тебе в накрахмаленной рубашечке,
С пришпиленной к горлу в горошек бабочке,
Обслуживать тяжеловатых на полет бабочек;
И, спрятав фиг в гульфик,
Немым, мед источать.
Делать вид, что ты не причем,
Что ты де тень, смеющая только от усердья сопеть.
Так тяпнем за тягу к прекрасному!
Надо, надо опрокинуть за счастье, Петь...
Т. Зимина, прелестное дитя.
Мать – инженер, а батюшка – учетчик.
Я, впрочем, их не видел никогда.
Была невпечатлительна. Хотя
на ней женился пограничный летчик.
Но это было после. А беда
с ней раньше приключилась. У нее
был родственник. Какой-то из райкома.
С машиною. А предки жили врозь.
У них там было, видимо, свое.
Машина – это было незнакомо.
Ну, с этого там все и началось.
Она переживала. Но потом
дела пошли как будто на поправку.
Вдали маячил сумрачный грузин.
Но вдруг он угодил в казенный дом.
Она же – отдала себя прилавку
в большой галантерейный магазин.
Белье, одеколоны, полотно
– ей нравилась вся эта атмосфера,
секреты и поклонники подруг.
Прохожие таращатся в окно.
Вдали – Дом Офицеров. Офицеры,
как птицы, с массой пуговиц, вокруг.
Тот летчик, возвратившись из небес,
приветствовал ее за миловидность.
Он сделал из шампанского салют.
Замужество. Однако в ВВС
ужасно уважается невинность,
возводится в какой-то абсолют.
И этот род схоластики виной
тому, что она чуть не утопилась.
Нашла уж мост, но грянула зима.
Канал покрылся коркой ледяной.
И вновь она к прилавку торопилась.
Ресницы опушила бахрома.
На пепельные волосы струит
сияние неоновая люстра.
Весна – и у распахнутых дверей
поток из покупателей бурлит.
Она стоит и в сумрачное русло
глядит из-за белья, как Лорелей.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
