…а казалось, в Зимбабве ничуть не редеет листва,
комары только жалят лодыжки до дырок в печёнке.
Там крупицы Виктории вальсы танцуют: раз-два-…
и фламинго роняют из маток сопливых птенчонков.
Там в ущельях ущелья души, обнажившись от сих
до ложбинок, царапнутых мягким чебуку – в нокдаун –
кувыркаются, сотню дрожаний, наивно-простых,
открывая, хотя до того их не знали годами.
Ионеску табун носорогов, чернее, чем Аф…,
на помывку ведёт к Лимпопо и их гладит по попкам,
и парит над рекой, как туман, чернозубый шаман,
улыбаясь чужинцам, в кой-сон возмутительно робким.
Нам не снилось Зимбабве – лишь рык леопардовых мод,
мордобои, припадки, сафари воров и вороньи
калькуляторы, вшитые в мёд телефонных немот,
вальпургиевы ночи на горьких руинах Вероны,
пересказы романов, которых писать ни к чему,
простотамность не связанных общим дыханьем отелей,
смуглый бог, выдающий за счастья пакет шаурму,
автомат, угрожающий выстрелить чеки отдельно…
Только знаешь, однажды, в колени зажав простыню,
отстранив через силу похабный дайл-ап косолапый,
я пойму, что устала снотворным в экране тонуть,
приземляясь, как кошка, на боль нецелованных лапок.
Протяну руку дому, что дохнет от вальсиков свай,
благородно дарившему мне право бегства на шлюпке.
И тебе напишу: шелушится в Зимбабве листва
и фламинго с неистовой лёгкостью давят скорлупки
нерождённых птенцов.
Это всё.
Самосуд неожиданной зрелости,
Это зрелище средней руки
Лишено общепризнанной прелести -
Выйти на берег тихой реки,
Рефлектируя в рифму. Молчание
Речь мою караулит давно.
Бархударов, Крючков и компания,
Разве это нам свыше дано!
Есть обычай у русской поэзии
С отвращением бить зеркала
Или прятать кухонное лезвие
В ящик письменного стола.
Дядя в шляпе, испачканной голубем,
Отразился в трофейном трюмо.
Не мори меня творческим голодом,
Так оно получилось само.
Было вроде кораблика, ялика,
Воробья на пустом гамаке.
Это облако? Нет, это яблоко.
Это азбука в женской руке.
Это азбучной нежности навыки,
Скрип уключин по дачным прудам.
Лижет ссадину, просится на руки -
Я тебя никому не отдам!
Стало барщиной, ревностью, мукою,
Расплескался по капле мотив.
Всухомятку мычу и мяукаю,
Пятернями башку обхватив.
Для чего мне досталась в наследие
Чья-то маска с двусмысленным ртом,
Одноактовой жизни трагедия,
Диалог резонера с шутом?
Для чего, моя музыка зыбкая,
Объясни мне, когда я умру,
Ты сидела с недоброй улыбкою
На одном бесконечном пиру
И морочила сонного отрока,
Скатерть праздничную теребя?
Это яблоко? Нет, это облако.
И пощады не жду от тебя.
1982
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
