Промахнулась отелла, саму же себя взревновав,
мавританскую страсть перегрыз мексиканский тушканчик…
По желудочным руслам цианистый целится вплавь,
но его вытесняет конфетный расплавленный мячик.
Еле слышно в продавленном неводе, брошенном в ворд,
где страстей инорасных идут косяки мимо кассы,
непривычно беззвучно глухая белуга ревёт,
неуклюже сморкаясь в песков спамовидные массы:
в окаянной Каяле утопленных некой не Тэ
её правд несермяжных, суконных, насквозь дымотканных,
перекушамши, дрыхнет беззубо-бессильный Антей,
перебрав у земли безлимитный лимит подаяний…
Никаких смс, лёгкокрылых старушек-зигзиц,
никаких слововидных гонцов из её медсанбата!
… не тревожа накрашенных гуще, чем нужно, ресниц,
равнодушно почти смотрит тухлый пасьянс «мармеладка»
без стервоз, сахароз и фруктоз – как сложились тузы,
как противно беспомощны и дурокруглы шестёрки…
Рыба-китти по Киплингу учит джу-джунгльский язык,
рыба-китти, в сердечке нашедшая узкую норку,
рыба-китти, стучащая мезко из сердца в башку
стометровым хвостом неисполненных сладких желаний…
…не сойдётся пасьянс. Это повод к сухому смешку,
к окровавленным воинам в глазках, утративших ланью
грустевидность,
к сочувствию в антибагровых бинтах,
к нежеланию рваную рану в душевном карпаччо
ковырять причитая…
Отелла, прости, от винта.
Догонялок не будет, увы. Ярославна не плачет…
Симонов и Сельвинский стоят, обнявшись,
смотрят на снег и на танковую колею.
– Костя, скажите, кто это бьет по нашим?
– Те, кого не добили, по нашим бьют.
Странная фотокамера у военкора,
вместо блокнота сжимает рука планшет.
– Мы в сорок третьем освободили город?
– Видите ли, Илья, выходит, что нет.
Ров Мариуполя с мирными — словно под Керчью.
И над Донбассом ночью светло как днем.
– Чем тут ответить, Илья, кроме строя речи?
– Огнем, — повторяет Сельвинский. —
Только огнем.
2022
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
