Охрипший старый саксофон, поёт на вымокшей эстраде
Не объяснив, чего же ради, запел о вечном песню он
Летит листва, со всех сторон, как корабли по водной глади
Лишь ветер холодом погладит, под журавлей прощальный стон
Из летних дней небытия вернуться вздохи грусть и фразы
В которых, все понятно сразу, что рядом вновь с тобой не я
И эту грусть принять нельзя, не одобряет трезвый разум
Что о любви тебе… ни разу, так не сказал - одну любя
Да ветви старых тополей, по проводам с бегущим током
Днём обезумевши-промоклом, что бы искрило, бьют сильней
И некуда уж гнать коней, и некого пленять вновь слогом
В осеннем вальсе одиноком, один кружу, с мечтой своей
Не отвечая на звонки, судьбу, как бедность отвергая
Ища тропу в ворота рая, сносив до дырок башмаки
Ах, осень, что ж мы так близки, как рельсы старые трамвая
Как день, от солнца убегая, в грусть совершаем марш броски
Сентябрь скроет нежность лиц, как лжец на шумном маскараде
Под грешность рифм в моей тетради, спадает праздность небылиц
Цветком, упавшим из петлиц, не помышляя о награде
Я с саксофоном… на эстраде, пью грусть осеннюю столиц
Я выпил газированной воды
под башней Белорусского вокзала
и оглянулся, думая куды
отсюда бросить кости. Вылезала
из-за домов набрякшая листва.
Из метрополитеновского горла
сквозь турникеты масса естества,
как черный фарш из мясорубки, перла.
Чугунного Максимыча спина
маячила, жужжало мото - вело,
неслись такси, грузинская шпана
вцепившись в розы, бешено ревела.
Из-за угла несло нашатырем,
лаврентием и средствами от зуда.
И я был чужд себе и четырем
возможным направлениям отсюда.
Красавица уехала.
Ни слез,
ни мыслей, настигающих подругу.
Огни, столпотворение колес,
пригодных лишь к движению по кругу.
18 июля 1968, Москва
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
