Сорваны яблоки вздора,
Звёзды чёрные вниз уносили с собой
След имён, исчезающих скоро
В атмосферных слоях при сближении с землёй.
Так хочется выть с досадой –
Твои воды горчат настоем полынным,
Припять нигде не спрятать,
Растворяясь в крови, растекался по жилам
Сумрак неотвратимо,
Настигал покровом пыльного облака,
Спутавшись заходили
За края ледяного бездонного полога.
Память бросалась клятвами,
Лишь бы только продлить на пару мгновений,
Вцепившись за мир объятьями,
Утверждали бездумно, самонадеянно:
- Всё закончится и отпразднуем,
Потерпи, эта боль отступит,
Опасений хула напрасная –
Ничего не стряслось по сути!
- Оправдаешь, я верю, деточка,
Ты же умница, ты же сильная!
Надломилась сухая веточка
Там, где древо под корень спилено.
Почва высохла, и безжизненно
Свищут ветры в сквозящих ранах,
На могильных холмах, на рытвинах,
Быль окрашена стойко в траур.
Когда погребают эпоху,
Надгробный псалом не звучит,
Крапиве, чертополоху
Украсить ее предстоит.
И только могильщики лихо
Работают. Дело не ждет!
И тихо, так, господи, тихо,
Что слышно, как время идет.
А после она выплывает,
Как труп на весенней реке, —
Но матери сын не узнает,
И внук отвернется в тоске.
И клонятся головы ниже,
Как маятник, ходит луна.
Так вот — над погибшим Парижем
Такая теперь тишина.
5 августа 1940,
Шереметевский Дом
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
