У набережной тихо дремлет море.
На фоне угасающего дня
вдали, в недосягаемом просторе,
белеет парус, словно простыня...
Над морем перекормленные чайки
в обманчивой и вязкой тишине
лениво созерцают рыбьи стайки,
испуганно застывшие на дне,
в таинственно манящей глубине.
Притихли, наигравшись вдоволь, волны.
Угомонился шаловливый бриз.
На набережной сам собой довольный
застыл, красуясь, стройный кипарис.
И, как обычно, в это время суток
столь светлая и легкая печаль
на лица малолетних проституток
накладывает нежности печать,
когда они выходят на причал.
Приморский город, теплый вечер...
Проходит все, никто не вечен.
Осыпаются алые клёны,
полыхают вдали небеса,
солнцем розовым залиты склоны —
это я открываю глаза.
Где и с кем, и когда это было,
только это не я сочинил:
ты меня никогда не любила,
это я тебя очень любил.
Парк осенний стоит одиноко,
и к разлуке и к смерти готов.
Это что-то задолго до Блока,
это мог сочинить Огарёв.
Это в той допотопной манере,
когда люди сгорали дотла.
Что написано, по крайней мере
в первых строчках, припомни без зла.
Не гляди на меня виновато,
я сейчас докурю и усну —
полусгнившую изгородь ада
по-мальчишески перемахну.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
