О чём спор? Это классическое выражение:
"Море точно вздыхало от избытка безмятежного покоя"(Н. Г. Гарин-Михайловский. Гимназисты (1895)
"В темных окнах, где кротко мерцали лампадные огоньки, в тенях, в фигуре старика монаха, сидевшего на паперти около образа с кружкой, было написано столько безмятежного покоя, что княгине почему-то захотелось плакать..." (А. П. Чехов. Княгиня (1889)
"Но и вечером, в этом душном томлении воздуха, в этом лунном пронзительном луче, в тихо качающихся пальмах, в безмятежном покое природы, есть что-то такое, что давит мозг, шевелит нервы, тревожит воображение." (И. А. Гончаров. Фрегат «Паллада» (1855)
Спор о правильном употреблении слов (а в споре, как известно, рождается истина). Употребление тех или иных выражений классиками не оправдывает их употребление в наши дни. Вы ведь сами привели годы: всё позапрошлый век. К тому же в художественной литературе позволительна вольность, сознательное нарушение норм. Вы скажете, что у Фелоры тоже художественное произведение и там тоже может быть поэтическая вольность? Но, ведь Екатерина сама говорит, что тавтологией это не считает. И она права: безмятежный покой можно писать, но не потому, что так писали классики. Безмятежный покой — значит ничем не тревожимый покой. Например, человек спит, он в состоянии покоя. Если ему ничто не мешает спать, то это безмятежный покой. Если кто-то пытается его разбудить, то нет. То есть, я согласен с доводами ловца цикад.
1. В первом комментарии читается сомнение в правомерности сочетания характеристики "безмятежный" со словом "покой". Сомнение подтверждается альтернативными примерами. Поэтому я также показал примерами (не прибегая к логике), что это словосочетание является правомерным и общеупотребительным в классической литературе.
2. Екатерина сказала лишь, что "тавтологичность того выражения не доказана". По существу же вопроса ответил CicadasCatcher, убедив нас логическим путем, что тавтологии в словосочетании нет.
3. Если конкретизировать общие рассуждения о годах и классиках, то можно сделать косвенный вывод: по мнению автора замечания, словосочетание "безмятежный покой" было оправдано в позапрошлом веке и не годится для нашего. Интересно...
Автор высказывания считает, что высказывание "безмятежный покой" оправдано, так как построено по нормам современного русского языка. По этому поводу стороны пришли к согласию. Моя реплика о классиках касалась Вашей фразы: "О чем спор? Это классическое выражение". То есть иными словами, о чем спорить, если у классиков так написано. С таким доводом я не согласен. Слова устаревают, слова меняют смысл. К тому же, как я уже писал, в художественной литературе позволительны отступления от правил, если они оправданы авторским замыслом. В любом случает, классика существует не для того, чтобы по ней проверять правильность построения фраз. Сейчас среди языковедов существуют любители отыскивать стилистические ошибки у классиков. Я, правда, таких статей не читал – мне классики интересны другим, а не ошибается лишь тот, кто ничего не делает.
Тогда пожалуй я оплошал - употребил слово классическое вместо (в смысле) общепринятое, общеупотребительное, чем и вызвал спор. С другой стороны, если есть сомнения в правильности словосочетания, почему бы не справиться у классиков? ОК согласие.
Да нет, можно справляться и у классиков, и у современников (если, конечно, они люди образованные). Но, на сто процентов быть уверенным нельзя. Впрочем, мне кажется, что наш спор зациклился :)
Красиво, вкусно, со смыслом. Респект Вам.)
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Той ночью позвонили невпопад.
Я спал, как ствол, а сын, как малый веник,
И только сердце разом – на попа,
Как пред войной или утерей денег.
Мы с сыном живы, как на небесах.
Не знаем дней, не помним о часах,
Не водим баб, не осуждаем власти,
Беседуем неспешно, по мужски,
Включаем телевизор от тоски,
Гостей не ждем и уплетаем сласти.
Глухая ночь, невнятные дела.
Темно дышать, хоть лампочка цела,
Душа блажит, и томно ей, и тошно.
Смотрю в глазок, а там белым-бела
Стоит она, кого там нету точно,
Поскольку третий год, как умерла.
Глядит – не вижу. Говорит – а я
Оглох, не разбираю ничего –
Сам хоронил! Сам провожал до ямы!
Хотел и сам остаться в яме той,
Сам бросил горсть, сам укрывал плитой,
Сам резал вены, сам заштопал шрамы.
И вот она пришла к себе домой.
Ночь нежная, как сыр в слезах и дырах,
И знаю, что жена – в земле сырой,
А все-таки дивлюсь, как на подарок.
Припомнил все, что бабки говорят:
Мол, впустишь, – и с когтями налетят,
Перекрестись – рассыплется, как пудра.
Дрожу, как лес, шарахаюсь, как зверь,
Но – что ж теперь? – нашариваю дверь,
И открываю, и за дверью утро.
В чужой обувке, в мамином платке,
Чуть волосы длинней, чуть щеки впали,
Без зонтика, без сумки, налегке,
Да помнится, без них и отпевали.
И улыбается, как Божий день.
А руки-то замерзли, ну надень,
И куртку ей сую, какая ближе,
Наш сын бормочет, думая во сне,
А тут – она: то к двери, то к стене,
То вижу я ее, а то не вижу,
То вижу: вот. Тихонечко, как встарь,
Сидим на кухне, чайник выкипает,
А сердце озирается, как тварь,
Когда ее на рынке покупают.
Туда-сюда, на край и на краю,
Сперва "она", потом – "не узнаю",
Сперва "оно", потом – "сейчас завою".
Она-оно и впрямь, как не своя,
Попросишь: "ты?", – ответит глухо: "я",
И вновь сидит, как ватник с головою.
Я плед принес, я переставил стул.
(– Как там, темно? Тепло? Неволя? Воля?)
Я к сыну заглянул и подоткнул.
(– Спроси о нем, о мне, о тяжело ли?)
Она молчит, и волосы в пыли,
Как будто под землей на край земли
Все шла и шла, и вышла, где попало.
И сидя спит, дыша и не дыша.
И я при ней, реша и не реша,
Хочу ли я, чтобы она пропала.
И – не пропала, хоть перекрестил.
Слегка осела. Малость потемнела.
Чуть простонала от утраты сил.
А может, просто руку потянула.
Еще немного, и проснется сын.
Захочет молока и колбасы,
Пройдет на кухню, где она за чаем.
Откроет дверь. Потом откроет рот.
Она ему намажет бутерброд.
И это – счастье, мы его и чаем.
А я ведь помню, как оно – оно,
Когда полгода, как похоронили,
И как себя положишь под окно
И там лежишь обмылком карамели.
Как учишься вставать топ-топ без тапок.
Как регулировать сердечный топот.
Как ставить суп. Как – видишь? – не курить.
Как замечать, что на рубашке пятна,
И обращать рыдания обратно,
К источнику, и воду перекрыть.
Как засыпать душой, как порошком,
Недавнее безоблачное фото, –
УмнУю куклу с розовым брюшком,
Улыбку без отчетливого фона,
Два глаза, уверяющие: "друг".
Смешное платье. Очертанья рук.
Грядущее – последнюю надежду,
Ту, будущую женщину, в раю
Ходящую, твою и не твою,
В посмертную одетую одежду.
– Как добиралась? Долго ли ждала?
Как дом нашла? Как вспоминала номер?
Замерзла? Где очнулась? Как дела?
(Весь свет включен, как будто кто-то помер.)
Поспи еще немного, полчаса.
Напра-нале шаги и голоса,
Соседи, как под радио, проснулись,
И странно мне – еще совсем темно,
Но чудно знать: как выглянешь в окно –
Весь двор в огнях, как будто в с е вернулись.
Все мамы-папы, жены-дочеря,
Пугая новым, радуя знакомым,
Воскресли и вернулись вечерять,
И засветло являются знакомым.
Из крематорской пыли номерной,
Со всех погостов памяти земной,
Из мглы пустынь, из сердцевины вьюги, –
Одолевают внешнюю тюрьму,
Переплывают внутреннюю тьму
И заново нуждаются друг в друге.
Еще немного, и проснется сын.
Захочет молока и колбасы,
Пройдет на кухню, где сидим за чаем.
Откроет дверь. Потом откроет рот.
Жена ему намажет бутерброд.
И это – счастье, а его и чаем.
– Бежала шла бежала впереди
Качнулся свет как лезвие в груди
Еще сильней бежала шла устала
Лежала на земле обратно шла
На нет сошла бы и совсем ушла
Да утро наступило и настало.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.