***
Мы этим летом путали друг друга
так бережно, что, дурочку сваляв,
свернула жизнь с троллейбусного круга
и нас вернула на круги своя:
в - стаккато писем, в - мотыльковость мира,
где биты карты, квиты-номера,
где из раскрытой форточки Земфира
поёт: "Пожалуйста, не умирай",
нам предлагая сладких апельсинов.
И мы за ней умрём. Опять умрём.
А я несу тебе из магазина
слова, слежавшиеся в глинный ком.
И надо переждать до мезозоя,
до ломоты в висках, до простоты,
чтоб пережать себя стальной струною,
чтоб железнодорожною водою
сочилась кровь на тёплые бинты.
Чтоб через пару вальсов декаданса
я мог сказать в таком-то октябре:
"Смотри, опять никто не догадался,
а эта песня - снова о тебе".
Я в детстве заболел
От голода и страха. Корку с губ
Сдеру - и губы облизну; запомнил
Прохладный и солоноватый вкус.
А все иду, а все иду, иду,
Сижу на лестнице в парадном, греюсь,
Иду себе в бреду, как под дуду
За крысоловом в реку, сяду - греюсь
На лестнице; и так знобит и эдак.
А мать стоит, рукою манит, будто
Невдалеке, а подойти нельзя:
Чуть подойду - стоит в семи шагах,
Рукою манит; подойду - стоит
В семи шагах, рукою манит.
Жарко
Мне стало, расстегнул я ворот, лег, -
Тут затрубили трубы, свет по векам
Ударил, кони поскакали, мать
Над мостовой летит, рукою манит -
И улетела...
И теперь мне снится
Под яблонями белая больница,
И белая под горлом простыня,
И белый доктор смотрит на меня,
И белая в ногах стоит сестрица
И крыльями поводит. И остались.
А мать пришла, рукою поманила -
И улетела...
1966
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.