ТАМ падал снег, и снова жгли мосты.
их вечно жгут, по правде, до и после.
я всех собак выстраивал по росту,
и с ними шёл по улицам пустым,
чтоб никогда не становиться взрослым.
и никогда не превратиться в дым.
пришла зима. пришла? садись за стол.
смотри в окно, смотри куда угодно.
на небе столько звёзд и производных
от этих звёзд, что я с ума сошёл,
совсем сошёл, почти бесповоротно.
с тех пор смотрю бесстрашно только в пол.
куда спешить, когда, зачем, к кому?
полощет день бельё, опять полощет.
я стал бы тем, кого ведут на площадь,
кому привычно крепко руку жмут:
умнее, лучше, ближе в чём – то проще,
я стал бы частью, кем – то нужным тут,
но… падал снег, шло время по пятам.
со звонким лаем строились собаки,
на белом небе появлялась накипь.
я имена дарил своим мостам,
мосты горели, продолжая плакать,
о том, что больше не случиться ТАМ.
Я уже больше не могу тебя хвалить, всё равно нужных слов сегодня не подберу. Просто улыбнусь и пойду перечитывать)
хорошо, в самом деле
Прекрасное стихотворение. Очень рад, что Вы вернулись. Не уходите, пожалуйста, если можно
ты знаешь,я не очень люблю мосты
в текстах
но даже при этом - возвращаюсь перечитывать
не пропадай, да
я не придира, мне в самом деле просто интересно:
в последней строчке либо "чтоб" либо "случится" либо эта пропущенная "б" должна отцепляться при прочтении от следующего "больше" (у меня правда не получилось так) либо я вообще запутался.
а стихотворение красивое
и всё в нём правда что самое интересное
ТАМ всегда как-то уйутнее и прийатнее чем ТУТ
и почему это ТАК?
%О
здорово! Прямо сильно
хорошо
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Спать, рождественский гусь,
отвернувшись к стене,
с темнотой на спине,
разжигая, как искорки бус,
свой хрусталик во сне.
Ни волхвов, ни осла,
ни звезды, ни пурги,
что младенца от смерти спасла,
расходясь, как круги
от удара весла.
Расходясь будто нимб
в шумной чаще лесной
к белым платьицам нимф,
и зимой, и весной
разрезать белизной
ленты вздувшихся лимф
за больничной стеной.
Спи, рождественский гусь.
Засыпай поскорей.
Сновидений не трусь
между двух батарей,
между яблок и слив
два крыла расстелив,
головой в сельдерей.
Это песня сверчка
в красном плинтусе тут,
словно пенье большого смычка,
ибо звуки растут,
как сверканье зрачка
сквозь большой институт.
"Спать, рождественский гусь,
потому что боюсь
клюва - возле стены
в облаках простыни,
рядом с плинтусом тут,
где рулады растут,
где я громко пою
эту песню мою".
Нимб пускает круги
наподобье пурги,
друг за другом вослед
за две тысячи лет,
достигая ума,
как двойная зима:
вроде зимних долин
край, где царь - инсулин.
Здесь, в палате шестой,
встав на страшный постой
в белом царстве спрятанных лиц,
ночь белеет ключом
пополам с главврачом
ужас тел от больниц,
облаков - от глазниц,
насекомых - от птиц.
январь 1964
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.