***
Бог шептал на ушко блаженной Таньке:
"Чтобы не рвалось там, где сшила тонко,
округли глаза и мычи, мол, аки
тот Герасим, аки твоя Бурёнка.
Становись, родная, стерильной полкой,
подгоревшей сдуру молочной пенкой,
дурачком-Николкой, соснорой колкой,
родиной-лахудрой, Фанайловой Ленкой.
Заливай царям пресвятую кривду,
а на смертных с должной взирай опаской.
Как настанет время - поймёшь по скрипу
гефсиманской дверцы, калитки райской.
Будет кто-то лыбиться на пороге -
аль рогатый чёрт, аль смердячий пёс там.
Полетишь, родная, в мои чертоги
на ковре волшебном с узором пёстрым.
А пока побудь-ка порожком сбитым,
путевой колдобиной, целью близкой,
деткой, пуще старших видавшей виды,
родиной-блядунькой, бомжом Бориской".
Я жизнь люблю и умереть боюсь.
Взглянули бы, как я под током бьюсь
И гнусь, как язь в руках у рыболова,
Когда я перевоплощаюсь в слово.
Но я не рыба и не рыболов.
И я из обитателей углов,
Похожий на Раскольникова с виду.
Как скрипку, я держу свою обиду.
Терзай меня - не изменюсь в лице.
Жизнь хороша, особенно в конце,
Хоть под дождем и без гроша в кармане,
Хоть в Судный день - с иголкою в гортани.
А! Этот сон! Малютка-жизнь, дыши,
Возьми мои последние гроши,
Не отпускай меня вниз головою
В пространство мировое, шаровое!
1958
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
